армию. Наверно, была у него особая военная жилка, потому что после трудных 
крымских боев, включая всю десантную операцию 1942 года, Винокуров отпросился 
на строевую службу и кончил войну на Одере командиром прославленного 
стрелкового полка. Ну, этот путь у него лежал, еще не видимый, впереди. А в те 
дни, о коих речь, батальонный комиссар вместе с Владимиром Михайловичем 
Гребенкиным помогал бойцам настраивать душу на бой, сам обкатываясь и 
обтесываясь под первыми ударами войны. 23 сентября он вручил партийные 
документы в "Червоном чабане" красноармейцам Максименко и Шапиро тем 
пулеметчикам, которые, как уже известно, подпустили вражескую роту на сто 
метров и только тогда ударили огнем. 

- Я принимаю партбилет как незаслуженную награду, - сказал при этом Шапиро, - 
но я, товарищ батальонный комиссар, обещаю, что в Берлин дойду заслуженно 
большевиком. 

Тут есть над чем подумать. Крым обложен. Враг имеет успехи. Над "Чабаном" днями 
висят безнаказанно фашистские самолеты. А паренек, только вышедший из боевого 
крещения, прижимает к груди партбилет и мечтает о том, чтобы донести до Берлина 
знамя Родины и партии. 

Над Перекопским валом немецкие самолеты появлялись с утра и не оставляли нас в 
покое до вечера. Небольшими группами они заходили от Сиваша и, следуя один за 
другим, клали и клали бомбы по гребню. В морской дали скрывается одна группа, а 
от Сиваша появляется другая. Не оставалось, кажется, непораженным ни метра. 
Плотность при массированной бомбежке была такая, что однажды произошло прямое 
попадание в корабельную башню, поставленную на валу в качестве НП начальника 
дивизионной артиллерии. К счастью, полковник Георгий Васильевич Полуэктов был в 
это время в блиндаже связистов, потому и остался жив. 

За эти десять дней бомбежек и частных боев (гарнизон "Червоного чабана" отбил 
не менее шести атак силою до батальона пехоты при сильной поддержке орудийным и 
минометным огнем) немцы невольно помогли сто пятьдесят шестой. Как писал 
Константин Симонов в своем дневнике, люди из необстрелянных стали обстрелянными.
 Как-то после особенно сильного налета, длившегося несколько часов, я поехал на 
Перекопский вал взглянуть, как дышит дивизия. Самолеты только скрылись, и не 
везде унялась пыль. Гребень вала уже кишел людьми, они сновали и у его 
основания - кто тащил снаряды, кто ящики с патронами и гранатами. "Мы график 
его изучили, товарищ генерал, - говорил красноармеец, он долбит два-три часа, а 
потом у него перерыв на пятнадцать минут или же даже на полчаса. Тут уж спеши 
пополнить запасы". 

17 сентября на левом крыле разыгралось довольно серьезное дело. Едва забрезжил 
рассвет, полсотни самолетов обработали "Чабана", затем сильный огонь артиллерии,
 минометов и пулеметов - и наш опорный пункт был атакован батальоном вражеской 
пехоты. Одновременно до батальона немцев двинулось из совхоза "Кременчуг" вдоль 
берега Перекопского залива на курган с отметкой 20,0. Капитан Е. К. Ивашина и 
поддерживавший его командир артиллерийского дивизиона В. П. Ачкасов отбили 
атаку. При этом гитлеровцы понесли большие потери. Мы с напряжением следили за 
этим боем с НП комдива, и, знаете, редко приходилось мне слышать такой дружный 
и интенсивный огонь из всех видов стрелкового оружия. 

Хорош был комбат Ефим Корнеевич Ивашина! 

А у кургана с отметкой 20,0 немцев остановил точный огонь 498-го гаубичного 
полка. Память не сохранила фамилии его командира. И лишь летом 1964 года, 
вспоминая с генерал-полковником Полуэктовым те трудные бои, я спросил, не 
помнит ли он, кто командовал этим полком. 

- Да ведь и у меня, дорогой мой, память стала, как решето, - ответил Полуэктов. 
- Постойте... его фамилия... что-то связано со смехом. Помню подполковника 
Сомова, начальника моего штаба, очень энергичный командир-артиллерист. С ним 
хорошо работалось.. Он прекрасно сражался в числе защитников Крыма. Погиб на 
Керченском полуострове. А командир ГАПа... да вот же - полковник Иосиф 
Иосифович Хаханов. Стрелковые части, державшие Перекопские позиции, многим ему 
обязаны, это вы можете засвидетельствовать... 

Постаревший генерал говорил, что в обороне Перекопского вала были серьезные 
изъяны: "Два батальона в предполье и один на Литовском полуострове, конечно, 
это ненужное распыление сил. Но главное - бедность артиллерийского огня. 
Теоретически нам для отражения немецких танков требовалось иметь минимум десять,
 орудий на километр фронта, а у нас с трудом насчитывалось три-четыре орудия...
" 

Слушал, смотрел на него, и снова мне виделся тот Полуэктов Георгий Васильевич, 
который 23 года :назад стоял в расцвете сил у своей развороченной бомбой башни 
и удивленно тянул: "М-да..." 

Под сильным давлением с воздуха мы особенно остро ощущали в те дни слабость 
нашего авиационного прикрытия. Меньше всего хочу укорять в этом наших 
героических летчиков. Они сделали все, что могли, для помощи сухопутным войскам,