Из школы ВЦИК он вышел командиром взвода стрелковых частей, служил, потом 
послали на курсы усовершенствования комсостава. Переквалифицировался. Стал 
специалистом бронетанковых войск. В тридцатых годах - командир танкового 
батальона, десять лет на Дальнем Востоке. 

Начало Великой Отечественной застало С. П. Баранова и его танковый батальон в 
Тирасполе. В упорных оборонительных боях он приобрел первый опыт, позволявший 
ему утверждать, что "немцев, как и японцев, бить можно, было бы чем..."{5} 

Приятно было наблюдать, как майор пестует свой полк. Он провел несколько учений,
 отрабатывая взаимодействие с пехотой, и - что тогда было новинкой обкатал одно 
стрелковое подразделение танками, то есть поставил бойцов в глубоко отрытые 
индивидуальные ячейки и пустил по ним "тридцатьчетверки", чтобы показать, что 
земля и от танка хорошо защищает. Кое-кто из красноармейцев поеживался перед 
таким испытанием. Майор полез в первую траншею (ячейку) и приказал смотреть: 
вынырнул, обсыпанный землей, когда ревущая машина промчалась над ним, и метнул 
вслед деревянную гранату: "Так действовать!" 

Механик-водитель командирского танка Николай Топоридзе с обожанием поглядывал 
на Баранова. Большие, выразительные глаза молодого грузина, всегда смущавшегося 
и молчаливого, говорили больше, чем он мог выразить словами. Командир полка 
высоко ценил его храбрость, одержимость в бою. 

В то время как 172-я дивизия в спешном порядке заканчивала формирование, 
обучалась и несла обязанности противодесантной обороны в районе Симферополя, 
генерал Черняев вывел свои полки на Перекопский перешеек. Район надолбов 
севернее Перекопского вала был уже готов. Тысячи трудящихся из разных городов и 
поселков Крыма рыли противотанковый ров. Специальные отряды моряков начали 
устанавливать огромные морские мины. 

Предстояло принять решение о построении боевого порядка 156-й дивизии. 
Дивизионный штаб во главе с полковником Василием Кирилловичем Гончаруком 
плодотворно поработал, и мы с Черняевым посидели над представленным им планом. 
Была одна трудность: командарм настаивал на создании предполья. По моей просьбе 
он приехал на Перекоп, чтобы принять решение на месте. Ему были доложены 
предложения: создать два сильных опорных центра - "Червоний чабан" и Армянск, 
на которых строить оборону Перекопа; по Перекопскому валу создать главную 
полосу обороны, куда поставить целиком 156-ю дивизию, расширить фронт 106-й 
дивизии, отказаться от предполья, так как в данном степном районе и при 
ограниченных силах создавать его нецелесообразно. 

Командарм со многим не согласился. После долгого, мучительного разговора боевой 
порядок дивизии был утвержден в таком виде: два батальона выделялись в 
предполье на удаление шести-восьми километров с задачей задержать передовые 
части противника и, заставив его развернуть главные силы на этом направлении, 
нанести поражение и не допустить подхода вражеских авангардов к Перекопу. Один 
батальон размещается для обороны в совхозе "Червоний чабан", один - на 
Литовском полуострове, поскольку командарм приказал вывести оттуда 
подразделения 106-й дивизии. 

Итак, для главной полосы обороны протяженностью в девять километров у Черняева 
оставалось всего пять батальонов неполного состава. О глубине обороны говорить 
в этих условиях не приходилось. Справа - от дамбы по берегу Сиваша и до 
крепости - занял оборону 417-й полк под командованием А. X. Юхимчука, слева - 
от крепости до залива - встали два батальона 361-го полка под командованием 
полковника В. В. Бабикова, третий его батальон (комбат капитан Е. К. Ивашина) 
составил гарнизон "Червоного чабана". 530-й полк (подполковник Н. Ф. Зайвый) 
занял предполье и Литовский полуостров на Гнилом море. Командиры полков и 
дивизионный инженер майор А. А. Школьников приняли все меры, проявили максимум 
инициативы, чтобы в очень короткие сроки создать надежные земляные укрытия, 
траншеи. С этой задачей они справились блестяще. Оборудованные дзоты, ходы 
сообщения позволяли маневр частей, лисьи норы и блиндажи на валу служили 
хорошими укрытиями от авиационных бомбежек (а от них нам вскоре буквально не 
стало житья). Серьезных потерь от авиационных налетов мы не имели. 

В железнодорожных мастерских Армянска, по инициативе то ли самого Юхимчука, то 
ли его начальника штаба майора Д. С. Татаринова, сделали перископы (труба с 
системой зеркал) для скрытого наблюдения за противником. В том же 417-м полку 
мы с В. С Булатовым видели ложные окопы с тыквами, изображавшими головы стоящих 
в обороне бойцов. Получилось! Артистическая подделка. Полковник Александр 
Харитонович Юхимчук был посильнее командира левофлангового 361-го полка. Он 
единственный среди командиров полков в дивизиях, оборонявших север Крыма, имел 
академическое образование; грудь украшал орден Красного Знамени, полученный за 
командирскую доблесть во время конфликта на КВЖД. 

С конца августа грозные события надвигались на нас со все возрастающей 
быстротой. Генштаб, видимо, тоже это чувствовал. 26 августа 1941 года Б. М. 
Шапошников потребовал от главкома Юго-Западного направления С. М. Буденного "не 
допустить прорыва противника в направлении Перекопа", для чего, в частности, 
иметь не менее одной стрелковой дивизии в районе Аскании-Нова. 31 августа