разорвалась мина. 

- Это уже глупо, - сказала писательница, повернув к Радецкому возбужденное, 
взволнованное лицо. Он сердито крикнул: 

- Когда в бою стреляют, это не глупо, а правильно. А когда два писателя лежат 
тут под минами - вот это действительно глупо! 

Мина разорвалась на этот раз справа. Вскочив, Радецкий скомандовал: 

- За мной, бегом - вперед! 

Запыхавшись, все трое вскочили в ход сообщений, а по нему вошли в блиндаж. 
Крепкие рукопожатия. 

- Чем могу служить, дорогие друзья? Обстановка, условия и время, простите, 
горячие. 

- Мы не будем мешать, товарищ Батов. Просто посидим, послушаем, а может быть, и 
почувствуем работу наблюдательного пункта армии, - сказал А. Е. Корнейчук. 

- Вот чего не ожидала увидеть здесь! - сказала Ванда Василевская. -Настоящий 
тульский самовар!.. 

- На передовом наблюдательном пункте! - в тон писательнице откликнулся Николай 
Антонович. 

Из репродуктора то и дело слышались голоса, уточняющие обстановку перед фронтом.
 Узнав, что это командиры дивизий докладывают последние данные о поведении 
противника, писатели взялись за блокноты. Аппарат армейского НП вел свою 
обычную работу. Вдруг все офицеры, находившиеся в блиндаже, встрепенулись. Из 
репродуктора послышался тревожный голос генерала Прохорова: 

- Наблюдаю беспорядочный отход соседа... 

И тотчас на нашу высотку обрушился шквал огня. 

Голос Меркулова: 

- Противник поставил дымовую завесу. Ведет сильный огонь. Слышу гул танков... 
Аскалепов отходит... 

Машинальный взгляд на часы: 15.00. Решение - немедленно накрыть наступающих 
немцев массированным огнем артиллерии. Объявить готовность Якубовскому, 
Меркулову, Прохорову, Сивакову к отражению контратаки и возможного прорыва 
немцев на юго-восток. Веский на телефонный вызов не отвечает. Выскочил из 
блиндажа в траншею. Кругом - дым от разрывов снарядов и дымовой завесы. 
Пробежал в блиндаж командующего артиллерией армии. Полковник стоял у входа 
бледный, держась за голову рукой. Что с ним: ранен или шок?.. Раздумывать было 
некогда. Подскочил к рации: 

- Кобзев? Бабаскин!.. Полным составом артиллерийских групп по участкам сто 
шесть, сто восемь, сто десять - огонь! 

В балке, но которой двигались немцы, загрохотали разрывы наших снарядов. Кобзев 
накрыл выходы из нее, преграждая путь контратаке. Якубовский бросил из засады 
во фланг противнику танки. 

Из опроса захваченных в этом бою пленных выяснилось: в 15.00 немцы посадили 
пехоту на 14 автомашин, впереди бросили 15 танков и 4 самоходных орудия и под 
прикрытием дымовой завесы и сильного артиллерийского огня с ходу контратаковали 
173-ю дивизию. 

Положение к 16 часам полностью восстановлено. Противник понес большие потери, в 
беспорядке отошел в балку Среднюю... Геннадий стал раздувать самовар, чтобы 
попотчевать писателей горячим чаем. Вошел Швыдкой. Оказывается, он был все это 
время у Аскалепова. 

- Таки было жутковато, - сказал инженер, - они подошли к самому НП командира 
дивизии. Аскалепов - молодец, взял свой резерв - батальон и роту саперов, сам 
пошел впереди. 

- Это очень далеко отсюда? - спросила Василевская. 

- Нет, не очень, метров четыреста, - ответил инженер. 

Оба писателя в скромной солдатской одежде ничем не выделялись среди фронтовиков.
 Прошел острый момент боя, беседа возобновилась. Офицеры наблюдательного пункта 
с особым интересом присматривались к автору "Фронта". Эта пьеса никого не 
оставила тогда равнодушным...