Первая посадка на лед


Трудно было завоевать доверие жителей Койды, но еще труднее оказалось заставить 
капитанов ледоколов уверовать в правильность наших указаний и в 
целесообразность авиаразведки зверя.

Капитаны на ледоколах были «старыми морскими волками», людьми с большим 
зверобойным стажем. Промышленники их любят и ценят. Если опытный капитан хорошо 
знает ледовую обстановку, то промышленник спокоен, уверенно ходит по льду и 
работает. Он знает, что капитан не потеряет его и он, промышленник, вернется к 
семье с хорошим заработком.

Уважение и внимание окружающих нередко делали людей самоуверенными и немного 
самонадеянными. Поэтому неудивительно, если капитан, плавающий несколько лет во 
льдах, знающий все привычки зверя, недоверчиво относился к самолету. «Как это 
так? Летчик, который впервые попал на север, будет указывать ему, капитану, 
куда плыть и где промышлять? Выдумки всякие, нос свой суют, куда не следует. 
Разгонят зверя, и останемся без промысла. Ишь шумит как…» Приблизительно так 
рассуждали иные капитаны, глядя на кружащийся над ледоколом самолет.

А вокруг капитана всегда сотни две промышленников. Люди всюду, где только можно 
приткнуться. Они тоже впервые смотрят на самолет.

Однажды мы нашли громадную залежку зверя в Мезенском заливе и сообщили об этом 
по радио на ледокол. Капитан усомнился: итти ему туда или нет? По его мнению, 
там зверя не должно быть, а если и есть, то немного. Места же там опасные, 
много «кошек», отмелей, и уж если рискнуть пойти, то только за большим 
количеством зверя. Проглядывало определенное недоверие ко всем нашим сообщениям,
 передаваемым по радио.

Вот я и решил во что бы то ни стало сесть у корабля и в личной беседе с 
капитаном доказать ему правильность наших сообщений; от этого зависел успех 
промысла.

Думал я об этом и раньше. Но как сесть на лед? Ледяных полей очень мало, а 
главное, я ни разу не садился на лед.

Вдруг провалишься с самолетом? Или сесть – сядешь, а льдина расколется? Тогда и 
не поднимешься… Да и лед сверху казался хрупким и ненадежным.

Попробовал я как-то заикнуться о своем намерении моим спутникам (а их было у 
меня трое: два штурмана и бортмеханик) – дескать, хорошо бы сесть у ледокола и 
поговорить лично с капитаном о звере. Неожиданно для меня штурманы согласились 
(после я узнал, что их больше всего интересовала не посадка и не разговоры с 
капитаном о звере, а свидание с приятелями штурманами, которые находились на 
ледоколе). Но бортмеханик так яро запротестовал, что я отказался от намерения 
его уговорить.

До этого полета я несколько раз ходил на берег и все присматривался, какой лед 
гонит мимо. Смотришь, подходит громадное поле, а как только коснется берега – 
пошло трещать «по всем швам». Получалось такое впечатление, что лед никудышный 
– где там садиться! Поговорил с береговыми промышленниками. Представление о 
крепости льда после их слов стало совсем иным.

– Что ты, товарищ, не только твой самолет удержится, а вот даже ледокол иногда 
ударит в льдину, вскочит на нее, а она как ни в чем ни бывало. Нет, товарищ, 
таких птиц, как твоя, хоть сотню ставь, так и будут плавать, пока самую льдину 
не размоет.

После этих разговоров я решил при первом случае посадить самолет на подходящую 
льдину около ледокола.

Такой случай представился очень скоро. Наутро мы отправились в разведку. Новых 
залежек не обнаружили и пошли посмотреть, что стало с открытой ранее залежкой.

День стоял особенно хороший, почти безветреный. Небо было чистое, солнышко 
грело по-весеннему. Мы подлетели к месту расположения зверя и были просто 
ошеломлены, – тюлени собрались греться в таком количестве, что с высоты семисот 
метров не видно было края залежки. Куда ни посмотришь – все зверь и зверь…

Мой механик, сильно возбужденный, то бросался к окну кабины, крича штурманам: 
«Смотрите, зверь! Зверь! Много зверя!», то снова переваливался через борт, 
рассматривая тюленей. На обратном пути я предложил посмотреть поближе ледокол,
 – продвигается он или нет. Корабль попрежнему стоял неподвижно. Около него 
было хорошее ледяное поле. Досадуя, что ледокол медлит, я решил во что бы то ни 
стало сесть на льдину и поговорить с капитаном. Предварительно я покружил над 
ледоколом, чтобы отвлечь внимание механика, который мог помешать мне при