их 
морально-боевого духа. С особым энтузиазмом проводилась эта работа в 
гвардейских 
частях и соединениях. С солдатами молодого пополнения проводились беседы о 
славных 
боевых традициях советской гвардии, все вновь прибывшие бойцы и командиры 
давали 
гвардейскую клятву, каждому из них в торжественной обстановке вручался 
гвардейский 
значок. [197] 
В дни напряженной подготовки к наступлению бойцы и командиры видели 
Черняховского на учебных полигонах, на переднем крае, на огневых позициях 
артиллерийских батарей, у саперов, строивших сборные мосты для переправы через 
водные преграды. Черняховский учил подчиненных и сам учился у них. 
"Мне пришлось быть начальником штаба фронта при нескольких командующих, - 
спустя 
четверть века рассказал генерал-полковник А. П Покровский. - Каждый из них умел 

принимать решения и доводить их до штаба фронта и штабов армий, но до солдата 
их 
идеи не всегда доходили. Черняховский же требовал доводить задачу до солдата в 
таком 
масштабе, чтобы гот, следуя суворовскому правилу, понимал "свой маневр". Идеи, 
сформулированные в решениях командующего, овладевали всеми воинами, находили у 
них признание и поддержку Мне часто приходилось слышать из уст солдат и 
командиров: 
"С таким командующим не страшно в огонь и в воду" 
От нового командующего мы, работники штаба фронта, ожидали упреков за неудачи в 

недавних наступательных операциях. Однако, ко всеобщему удовлетворению, 
услышать их 
никому не пришлось. Иван Данилович был очень вежливым, выдержанным, 
общительным. Хорошо понимал, когда нужно применять слово "я", и никогда этим не 

злоупотреблял Он был человеком большого такта, в совершенстве владел собой, 
никогда 
не прибегал к унижающим достоинство воина разносам. С его приходом в штабе 
установилась спокойная, деловая обстановка". 
Принимая решение о разгроме крупной витебско-оршанской группировки врага, 
Черняховский переживал один из ответственнейших моментов в своей жизни. От того,
 
насколько правильным будет его решение, зависела судьба подчиненных ему почти 
полумиллионных войск. Чтобы принять правильное решение, он должен был разгадать 

намерения врага, решить задачу со многими неизвестными. Наполеон был прав, 
когда 
говорил: "Многие вопросы, стоящие перед полководцем, являются математической 
задачей, достойной усилий Ньютона и Эйлера". 
На первом этапе операции "Багратион" 3-й Белорусский фронт имел задачу во 
взаимодействии с войсками 1-го Прибалтийского и 2-го Белорусского фронтов 
разгромить витебско-оршанскую группировку врага. Для этого Черняховский имел в 
своем распоряжении на правом крыле 39-ю армию генерал-лейтенанта И. И. 
Людникова, 
южнее - 5-ю армию генерал-лейтенанта Н. И. Крылова, вновь прибывшую 11-ю 
гвардейскую армию генерал-лейтенанта К. Н. Галицкого и на левом крыле 31-ю 
армию 
генерал-лейтенанта В. В. Глаголева - в общей сложности тридцать три стрелковые 
дивизии. Кроме того, фронт усиливался 2-м гвардейским Тацинским танковым 
корпусом 
генерал-майора А. С. Бурдейного, 3-м гвардейским Сталинградским 
механизированным 
корпусом генерал-лейтенанта В. Т. Обухова, 3-м гвардейским кавалерийским 
корпусом 
генерал-лейтенанта Н. С. Осликовского (два последних объединялись в конно-
механизированную группу под командованием Осликовского), 5-м артиллерийским 
корпусом прорыва, двадцатью отдельными танковыми бригадами и самоходно-
артиллерийскими полками. С воздуха войска поддерживались и прикрывались 1-й 
воздушной армией генерал-полковника Т. Т. Хрюкина, значительно усиленной на 
время 
операции. 
Черняховскому предстояло определить направления главного и вспомогательных 
ударов, 
разработать задачи армиям, подвижной группе и резервам фронта. В этой 
сложнейшей 
работе у него возникало немало сомнений. Направление главного удара Орша - 
Минск, 
рекомендованное Ставкой, не устраивало его по той причине, что враг здесь 
построил 
самые мощные оборонительные рубежи. 
Нашим войскам предстояло лобовой атакой сбить противника с одного рубежа на