Удар наших войск по врагу под Ростовом вскоре отозвался гулким раскатом нашей 
победы под Москвой. Наступление Советской Армии под Тихвином, разгром вражеских 

полчищ на московской земле и на других участках фронтов были замечательным 
новогодним подарком народу, радостными провозвестниками нашей окончательной 
победы. Но ее солнечный день был еще далеко-далеко, за туманами, вьюгами, 
дождями, за грозными испытаниями еще нескольких лет войны.




Зима больших надежд


Зима обрушилась на землю морозами, метелями и пронизывающими ветрами. Казалось, 

она загонит в укрытия все живое. Но именно в эту лютую пору 1941 года Советская 

Армия совершила свой беспримерный подвиг. Разгром немцев под Москвой придал нам 

новые силы, еще больше укрепил нашу веру в победу над гитлеровскими 
захватчиками.

Здесь, на юге, фронт проходил по реке Миусу. Наш полк базировался в пригородном 

поселке.

Боевая работа полка оставалась прежней: разведка, штурмовка вражеских войск и 
аэродромов. Летали почти по одним и тем же маршрутам, на одни и те же объекты.

Перед самым Новым годом большую группу летчиков вызвали в штаб дивизии. 
Провожавший нас Никандрыч шепнул мне:

- Дырочку на гимнастерке заготовь.

Я понял его намек. Приказ командования фронта о награждении мы уже читали. 
Фигичев, Крюков, Середа и я ждали этого вызова.

Штаб дивизии находился в поселке Ровеньки. Здесь я встретил много старых 
знакомых.

Принимая из рук комдива орден, каждый невольно вспоминал и тех, кто не дожил до 

этого радостного дня. А как хотелось видеть рядом Миронова, Соколова, Дьяченко, 

Назарова и Атрашкевича!

После вручения наград состоялась конференция, на которой с докладом выступил 
инженер дивизии. Он говорил о современной авиации - нашей и фашистской, 
старался 
всячески доказать превосходство отечественных самолетов - МИГ-3, И-16, "чайки" 
- 
над немецкими. Зачем это понадобилось ему, не знаю. Ведь все, кто его слушал, 
уже раз встречались с "мессершмиттами" и "юнкерсами" в много воздухе, вели с 
ними бои и, следовательно, хорошо знали, что они собой представляют.

После доклада попросили выступить летчиков - поделиться боевым опытом и 
высказать свое мнение о наших и вражеских истребителях. Слово предоставили мне. 

Сравнивая МИГ-3 с МЕ-109, я откровенно сказал, что наш самолет, несмотря на 
многие его достоинства, все-таки очень тяжел и на малых высотах уступает 
"мессершмитту" в маневренности. Слабовато у него и вооружение. В заключение я 
пожелал советским авиаконструкторам побыстрее создать новые, более совершенные 
машины.

Мои слова были сразу же расценены как непатриотические. Я-де, мол, не 
прославляю 
отечественную боевую технику, а пытаюсь дискредитировать ее. Получив такую 
пощечину, вряд ли кто захочет откровенно высказывать свое мнение. И я решил 
больше никогда не выступать на подобного рода совещаниях. В полк возвратился в 
подавленном состоянии. Лишь боевые вылеты помогли освободиться от этого 
неприятного осадка на душе.

В канун 1942 года на нашем фронте наступило затишье. Даже авиация не проявляла 
обычной активности. Приближался новогодний праздник.

В полку и дивизии подводили итоги, подсчитывали, кто сколько совершил боевых 
вылетов и сбил вражеских самолетов. И на войне у нас было развернуто 
социалистическое соревнование.