равления, по которым пехота к танку и подбирается. В лоб его бить 
из гранатомёта никто не будет – всё же спереди в башне расположены пулемёт и 
смотровые приборы. А с боков и сзади танк и слеп, и беззащитен.
 Можно ли надёжно защитить танк от кумулятивных снарядов, имеющихся в 
распоряжении пехоты? Безусловно. Но нужно освободить конструкторов от нелепого 
требования ставить на танк броню, выдерживающую удар бронебойного снаряда. 
Снять требование иметь на танке нелепую корабельную пушку. Танк сразу вернётся 
к своему первоначальному весу в 15—20 т и на него можно будет надеть прочный, 
противокумулятивный экран, дать ему возможность стрелять в двух направлениях и 
загрузить сотней снарядов для этого.
 У меня как у инженера чесались руки обсудить пару возникших предложений по 
конструкции этого танка, но я удержался – статья и так длинная, а 
танкисты-конструкторы и без меня с этой работой справятся, и гораздо лучше меня.
 Главное – правильно поставить им задачу.
  Т-80 
 А она должна звучать так: создать НЕЧТО, что, попав в опорный пункт противника,
 не даст его пехоте вести огонь по своим, занимающим этот опорный пункт, 
стрелкам. И всё, этого достаточно. Не надо даже требовать, чтобы конструкторы 
создали «танк». Может быть они тому, что сконструируют, дадут другое название, 
более точное.
  (Да не проблем – чертежи Т-35 ещё небось остались – как раз то, о чём 
мечтаешь, пан Тухачевский :) И по-моему кое-кто путает военные действия с 
контр-террористическими: нехрен танку становиться в круговую оборону – этот 
зачуханый опорный пункт должен был быть стёрт с лица земли ещё до входа туда 
танков с пехотой. Как и тот аул – хотя бы с десяток бочек старого доброго 
напалма – и нет проблем.) 
 Поясню мысль об этом «нечто». Вот что пишет ветеран войны в Афганистане А.
 Чикишев в журнале «Солдат удачи» № 6/99:

 Атака на противника в её классическом понимании во время войны в Афганистане 
была явлением необычайным. Если бы советские войска ходили в лобовые атаки на 
пулемёты противника, как это бывало в годы Великой Отечественной войны, то наши 
потери в Афганистане составили бы не пятнадцать тысяч убитых, а намного большее 
число. В атаку, как правило, не ходил никто. Исключение составлял лишь спецназ.
 Его взаимодействие с вертолётчиками достигало такой степени, что позволяло 
даже на открытой местности атаковать позиции моджахедов. Происходило это 
следующим образом: вертолёт заходил на цель и открывал по ней огонь из всех 
пулемётов, пушек и кассет с НУРСами. Нервы моджахедов, стрелявших до этого из 
крупнокалиберного пулемёта и чувствовавших себя неуязвимыми, не выдерживали. 
Моджахеды спешили спрятаться от смерти в укрытиях. В этот момент спецназовцы 
совершали перебежку, приближаясь к цели. Затем залегли, когда вертолёт, выйдя 
из пикирования, шёл на разворот, чтобы снова зайти на пулемётную позицию 
неприятеля. Сделав несколько перебежек, спецназовцы забрасывали расчёт пулемёта 
гранатами, если тот не успевал удрать, бросив оружие, или не был уничтожен 
огнём вертолётчиков.

 Получив в своё распоряжение вертолёты, спецназ теперь проворачивал такие дела, 
о которых раньше не мог и подумать.
 Т.е. функции, которые у немцев в начале Второй мировой выполнял танк, в 
Афганистане выполнял вертолёт, но это, конечно, только потому, что у пехоты 
противника ещё не было мобильных средств борьбы с воздушными целями. Этим 
примером я хотел показать, что это «нечто» не обязательно должно иметь вид 
танка, но в данном случае мы говорим о наземной машине.
  Объект 640 «Чёрный Орёл» 
  (Это семикатковое чудище, если не ошибаюсь, называли «верблюдом» – типа, 
корабль пустыни.   Ю.И. стоит обратить внимание на толщину крыши – башни-то, в 
прежнем понимании, практически не осталось – одна крыша.) 
 Я считаю, что наши конструкторы с этой работой, безусловно, справятся, но, для 
чистоты выводов, предположим, что нет. И даже в таком случае с тем, что мы 
называем танковыми войсками, надо прощаться – это бесполезная для Победы трата 
сил и денег.

 Вывод

 Имеющиеся танковые дивизии нужно переформировать в стрелковые. А организация 
стрелковых полков мне видится так.
 В состав стрелкового взвода должен быть включён тот танк, который наши 
конструкторы создадут. Есть у нас в составе этого взвода 3 БМП или 3 БТР, будет 
ещё и 1 танк. А в состав полка включить дивизион САУ с мощной пушкой, в крайнем 
случае – роту Т-80.
 Тогда идея боя формулируется следующим образом.
 Артиллерия и авиация перепахивают опорные пункты противника. При переносе ими 
огня на вторую линию обороны, опорные пункты атакуют взводы пехоты, пуская 
впереди себя свои танки. За пехотой идут батареи САУ, которые, если местность и 
видимость позволяют, своим огнём уничтожают видимые цели на поле боя и в тылу 
противника.
 Если противник контратакует танками, то свои танки и пехота отходят за линию 
САУ, а те, во взаимодействии с ПТУРС и авиацией, расправляются с танками 
противника.
 По сути это требование возврата к специализации родов войск. Нельзя повторять 
ошибку немцев, которые под нашим давлением из специализированных для борьбы с 
пехотой машин стали делать универсальные танки якобы для борьбы и с пехотой, и 
с танками одновременно. Этот универсализм хорош только в теории, а на практике 
получились машины и не для борьбы с танками, и не для борьбы с пехотой.
 Нужна специализация: танки для борьбы с пехотой, САУ – для борьбы с танками.
  Ю. И