ный лагерь военнопленных. 20000 
человек обречены на смерть» . Между прочим, чтобы предотвратить тиф в Освенциме,
 куда немцы предварительно свозили евреев для отправки в Палестину, они 
обрабатывали одежду заключённых инсектицидом «Циклон Б», убивая тифозную вошь. 
(Потом сионисты извратят дело так, что «Циклоном Б» убивали евреев). А здесь у 
Гальдера даже голова не болит –  «обречены» и всё тут. Далее Гальдер 
продолжает:  «В других лагерях, расположенных в окрестностях, хотя там сыпного 
тифа нет, большое количество пленных умирает от голода … Однако какие-либо меры 
помощи в настоящее время невозможны» . Как это понять? Немцы взяли все 
продсклады Западного военного округа, взяли весь урожай Белоруссии и Украины. 
Это в связи с чем помощь нашим пленным «невозможна»?
 А что касается Сталинграда, то у Гальдера есть запись и по этому городу от 31 
августа 1942 г.:  «Сталинград: мужскую часть населения уничтожить, женскую 
вывезти» .
 Строго говоря, Манштейн в своих мемуарах мог бы пояснить, откуда взялось 
столько массовых захоронений советских граждан Крыма и что предъявляли ему в 
вину англичане, когда судили как военного преступника. Но он об этом 
помалкивает.

 Риск риску рознь

 Но вернёмся к основной теме статьи – был ли Гитлер по натуре авантюристом? 
Хотя бы таким, как сам Манштейн?
 Что касается проведения фронтовых операций, то здесь Манштейн, за исключением 
нескольких операций, категоричен: Гитлер был трус и своей боязнью идти на риск 
мешал Манштейну выиграть войну. Зная авантюрность самого Манштейна и зная то, 
что мы всех судим по себе, можно, наверное, сделать вывод, что в области 
оперативного искусства Гитлер был вероятнее всего не трус, а просто 
здравомыслящий человек.
 А вот что касается политики и стратегии, то здесь Манштейн снова описывает как 
бы другого человека и не менее категорично: Гитлер-трус превращается у него в 
отъявленного авантюриста. Но дадим слово самому Манштейну:

 «Как военного руководителя Гитлера нельзя, конечно, сбрасывать со счётов с 
помощью излюбленного выражения «ефрейтор Первой мировой войны». Несомненно, он 
обладал известной способностью анализа оперативных возможностей, которая 
проявилась уже в тот момент, когда он одобрил план операций на Западном фронте, 
предложенный группой армий «А». Подобные способности нередко встречаются также 
и у дилетантов в военных вопросах. Иначе военной истории нечего было бы 
сообщать о ряде князей или принцев как талантливых полководцах.
 Но, помимо этого, Гитлер обладал большими знаниями и удивительной памятью, а 
также творческой фантазией в области техники и всех проблем вооружения. Его 
знания в области применения новых видов оружия в нашей армии и – что было ещё 
более удивительно – в армии противника, а также цифровых данных относительно 
производства вооружения в своей стране и в странах противника, были 
поразительны.
 … После успехов, которых Гитлер добился к 1938 г. на политической арене, он в 
вопросах политики стал азартным игроком, но в военной области боялся всякого 
риска. Смелым решением Гитлера с военной точки зрения можно считать только 
решение оккупировать Норвегию, хотя и в этом вопросе инициатива исходила от 
гросс-адмирала Редера. Но даже и здесь, как только создалась критическая 
обстановка под Нарвиком, Гитлер был уже готов отдать приказ об оставлении 
города и тем самым пожертвовать главной целью всей операции – обеспечением 
вывоза руды. При проведении наступления на Западе также проявилась боязнь 
Гитлера пойти на военный риск, о чём уже шла речь выше. Решение Гитлера напасть 
на Советский Союз было в конце концов неизбежным следствием отказа от вторжения 
в Англию, риск которого опять-таки показался Гитлеру слишком большим.
 Во время кампании против России боязнь риска проявилась в двух формах. 
Во-первых, как будет показано ниже, в отклонении всякого манёвра при проведении 
операций, который в условиях войны, начиная с 1943 г., мог быть обеспечен 
только добровольным, хотя и временным оставлением захваченных районов. 
Во-вторых, в боязни оголить второстепенные участки фронта или театры военных 
действий в интересах участка, который приобретал решающее значение, даже если 
на этом участке складывалась явно угрожающая обстановка».

 Итак, по Манштейну, Гитлер был трус в военных вопросах и авантюрист,  
«азартный игрок» в политических. Причём к своему мнению об авантюризме Манштейн 
присовокупляет и мнение будущего фельдмаршала Рундштедта и других генералов в 
1939 г.:  «Мы были с каждым разом всё более поражены тем, какое невероятное 
политическое везение сопровождало до сих пор Гитлера при достижении им довольно 
прозрачных и скрытых целей без применения оружия. Казалось, что этот человек 
действует по почти безошибочному инстинкту». 
 Сначала задумаемся – а может ли так быть? Может ли один человек быть трусом в 
военной области и авантюристом в политической? Ведь при переходе из 
экономической области в военную, а из военной в политическую риск возрастает на 
порядки. Что стоит ошибка в экономической области, скажем, построили не тот 
завод? Это пфенинги потерь в расчёте на каждого немца, дополнительная его 
работа в течение нескольких минут.
 А что стоит ошибка в военной области, скажем, проигранное сражение? Это уже 
десятки тысяч убитых граждан и сотни марок материальных потерь в расчёте на 
каждого.
 А что стоит ошибка в политике, скажем, выбор не того союзника или не того 
противника? Это миллионы убитых и десятки тысяч марок потерь в расчёте на 
каждого оставшегося в живых