своё гениальное решение отвести свой корпус назад? Вопрос 
риторический, но ведь Манштейн себя деспотом, влюблённым во власть, не считает, 
он тупым деспотом считает Гитлера.
 Ну хорошо, Манштейну виднее – деспот, так деспот. Но дело в том, что Манштейн 
на этой своей характеристике не настаивает и прямо её дезавуирует:  «С другой 
стороны, иногда Гитлер проявлял готовность выслушать соображения, даже если он 
не был с ними согласен, и мог затем по-деловому обсуждать их». 
 Как видите, в описании Манштейна получается как бы два человека – один Гитлер 
деспот, который не слушает доводов,  «приводя экономические и политические 
аргументы и достигая своего, так как эти аргументы обычно не в состоянии был 
опровергнуть фронтовой командир» , а другой Гитлер по деловому обсуждает доводы,
 даже если он с ними первоначально не согласен.
 Напряги Манштейн фантазию, и всё стало бы на свои места. Возьмём командира 
корпуса в группе армий Манштейна. У него кругозор (знания) в пределах его 
корпуса (причём, знания о корпусе у него более полные, чем у Манштейна) и, в 
лучшем случае, в пределах армии, в которую входит корпус. А у Манштейна 
кругозор в пределах всех корпусов его группы армий и (получаемые из Генштаба) 
знания обо всём Восточном фронте, как минимум. И когда командир корпуса просит 
Манштейна разрешить ему отвод корпуса, то Манштейн, руководствуясь положением 
всей группы армий, может отказать,  «приводя аргументы» о положении группы и 
фронта  «и достигая своего, так как эти аргументы обычно не в состоянии был 
опровергнуть» рядовой командир корпуса, а может, если этот отвод корпуса не 
вредит группе армий,  «по деловому обсудить» его.
 Обычное дело, и при наличии капельки фантазии Манштейну не стоило бы упрекать 
Гитлера в излишнем властолюбии. И, кстати, попытаться понять те  «политические 
и экономические аргументы» , которыми Гитлер пытался поднять его, Манштейна, 
культурный уровень. А необходимость в этом была.
 Скажем, Манштейн ведь военный специалист, тем не менее он даже в 50-х годах 
без комментариев даёт такое сообщение периода подготовки к Курской битве:  «… 
большую роль играли донесения о чрезвычайном усилении противотанковой обороны 
противника, особенно вследствие введения новых противотанковых ружей, против 
которых наши танки T-IV не могли устоять» . Наши противотанковые ружья были 
приняты на вооружение в 1941 г. и ничего нового за всю войну в этой области не 
было. Манштейн обязан был бы об этом знать и прокомментировать это сообщение 
при написании мемуаров, как слух. Но он даёт этот слух в голом виде, 
следовательно, знает о противотанковом оружии только понаслышке.
 В незнании генералами, даже немецкими, оружия нет ничего удивительного. 
Министр вооружений Германии А. Шпеер вспоминал, как изумился Гитлер на 
артиллерийском полигоне, когда начальник Генштаба сухопутных войск Германии Ф.
 Гальдер спутал противотанковую пушку с лёгкой полевой гаубицей. Дело в том, 
что Гальдер был генерал-полковником артиллерии.
 И уж совсем профанами были немецкие генералы, когда дело немного выходило за 
рамки их узкопрофессиональных интересов. Скажем, Манштейн пишет о его типичном 
конфликте с Гитлером:

 «Но менее всего Гитлер был готов создать возможность для большого оперативного 
успеха в духе плана группы «Юг» путём отказа – хотя и временного – от Донбасса. 
На совещании в штабе группы в марте в городе Запорожье он заявил, что 
совершенно невозможно отдать противнику Донбасс даже временно. Если бы мы 
потеряли этот район, то нам нельзя было бы обеспечить сырьём свою военную 
промышленность. Для противника же потеря Донбасса в своё время означала 
сокращение производства стали на 25 %. Что же касается никопольского марганца, 
то его значение для нас вообще нельзя выразить словами. Потеря Никополя (на 
Днепре, юго-западнее Запорожья) означала бы конец войны. Далее, как Никополь, 
так и Донбасс не могут обойтись без электростанции в Запорожье.
 Эта точка зрения, правильность которой мы не могли детально проверить, имела 
решающее значение для Гитлера в период всей кампании 1943 г. Это привело к тому,
 что наша группа никогда не имела необходимой свободы при проведении своих 
операций, которая позволила бы ей нанести превосходящему противнику 
действительно эффективный удар или собрать достаточные силы на важном для неё 
северном фланге».

 Поясню страх Гитлера. На производство оружия и техники идёт качественная сталь,
 для производства которой используют различные химические элементы, но почти 
всегда кремний, хром и марганец.
 С сырьём для кремния проблем нет.
 75 % мировых запасов хрома находится в ЮАР, 20 % в Казахстане, остальное 
россыпью по миру, есть он, в частности, в Югославии и Албании. Эти страны были 
доступны немцам в ту войну, следовательно, хром у них был.
 Марганец применяется в специальных сталях, скажем, в стали для траков гусениц 
танков его должно быть 13 %. А почти во всех остальных сталях его нужно иметь в 
пределах 0,6 % для нейтрализации вредного влияния серы, иначе сталь начнёт 
ломаться. Мировые запасы марганца распределены так: 60 % в Никополе, немного в 
Грузии и Казахстане, остальное разбросано по миру. Но в Европе марганца нигде 
нет!
 С потерей Никополя Германия переходила только на стратегические запасы 
марганца и, при её блокаде союзниками, это была агония. Вбросят немцы в 
сталеплавильную печь последний килограмм ферромарганца, и выплавку стали можно 
прекращать, поскольку она без марганца не будет годиться для производства 
оружия и боеприпас