лощадям, и т. д. и т. п.
 Солдат, оружия, техники вообще у вас будет много, но собственно на поле боя 
превосходство в огне будет у противника и всё потому, что он ещё до войны в 
своих теоретических построениях планов будущих боёв предусматривал 
сосредоточение именно на поле боя огня всех родов оружия, а вы считали, что 
такое сосредоточение у вас автоматически получится, если вы будете иметь в 
окрестностях много пушек, танков, самолётов и солдат.
 Повторюсь. Эта ускользающая разница в военных теориях фашистской Германии и 
остальных стран хорошо видна на сравнении советских танковых корпусов и 
немецких танковых дивизий. У немцев танки, авиация, артиллерия и пехота 
появлялись на поле боя одновременно, так как пехота немецких танковых дивизий 
передвигалась вслед за танками на бронетранспортёрах, артиллерия была частью 
самоходной, частью на мехтяге, а в передовых частях дивизии следовали 
бронетранспортёры авианаводчиков. При столкновении с противником огонь по нему 
открывали все рода войск немедленно, как только их огонь требовался.
 А у нас до конца войны не строились бронетранспортёры, только к концу войны 
появилась самоходная артиллерия, да и то, как правило, противотанковая. То есть,
 в нашем танковом корпусе танки сначала атаковали противника в одиночку, а наша 
пехота «на своих двоих» и артиллерия появлялись на поле боя тогда, когда 
танковая атака уже с большими потерями отбита немцами и повторять её вместе с 
артиллерией и пехотой танкистам надо было уже в неполном составе.
 Немецкая военная мысль опередила военную мысль других стран в понимании именно 
этой особенности Второй мировой войны – настала эра господства на поле боя огня,
 а не штыковых атак. Настала эра манёвра огнём – быстрого и массированного его 
переноса в места, где противник слаб.
 Судя по дневникам Ф. Гальдера немцы отцом манёвренной войны считали С. М.
 Будённого, который в Гражданскую войну успешно водил массы подвижных войск в 
тылу белых и поляков. Но ввести свои войска в тыл противнику – это создать 
предпосылки для их окружения. Будённый это отлично понимал, судя по его 
репликам на Совещании руководства РККА в декабре 1940 г. Однако и его заботила 
тогда только возможность идущей в прорыв конно-механизированной группы взять с 
собой как можно больше боеприпасов и горючего на случай окружения. Видимо он 
полагал, что связь у противника будет слабой, как и в гражданскую войну, и 
сосредотачивать против прорвавшейся группы войска и огонь противник будет 
такими же медленными темпами, как белые и поляки.
 А для немцев важен был не сам прорыв, а возможность в ходе прорыва уничтожения 
противника в его тылу. Для чего им (согласно их теории) требовалось 
сосредоточить силы для массированного огневого удара. А сделать это в 
наступлении без радиосвязи невозможно. Поэтому немецких генералов перед войной 
волновало не столько снабжение танковых корпусов в прорыве, а связь с ними 
вышестоящих штабов, связь всех частей и подразделений в составе этих корпусов и 
одинаковая подвижность всех родов войск ударных групп.
 В области военной теории немецкие генералы опередили всех: только они 
оснастили свою армию всем необходимым, и обеспечили германскому оружию громкие 
победы начала войны и в дальнейшем упорное сопротивление военной коалиции 
союзников, во много раз превосходящей их по силам.
 Не будет лишним ещё раз ответить на вопрос – почему именно немцы оказались в 
области теории впереди всех?
 Теория – это обобщение практического опыта. А какой может быть опыт войны, 
если войны ещё не было? В этом проблема и именно поэтому говорят, что генералы 
всегда готовятся к прошедшим войнам.
 Для получения опыта будущей войны, нужно моделировать её на манёврах и 
обдумывать их результаты. Это тяжёлая и чёрная работа. Смею думать, что ни в 
каких странах эта работа генералов, особенно столичных, не прельщает.
 Во-вторых, генералы всё же, в большинстве своём, надеются дожить до пенсии без 
войны, и их волнует не война, а карьера. Да и воевать они, как правило, 
собираются не на поле боя, а в штабах. Поэтому, полагаю, генералы – это не та 
инстанция, откуда следует ждать теории боёв будущих войн. Напомню, что автор 
немецкой теории применения механизированных войск, т. е. теории боёв и операций 
Второй мировой войны, Г. Гудериан, разработал её, будучи полковником и лично 
командуя манёврами, на которых танки обозначались тракторами, обитыми фанерой 
(настоящих танков у немцев тогда ещё не было).
 С приходом Гитлера к власти генералитету германской армии, возможно 
единственному среди генералитетов всех армий мира, стало ясно, что ему до 
пенсии без войны не дожить. К войне следовало готовиться, как к реальности. И 
немецкие генералы к ней подготовились. А в остальных армиях генералы ждали, что 
политики их от войны уберегут. В Красной Армии, кроме этого, положение 
усугублялось предательством части генералов, надеявш