излишняя осторожность, которая зачастую дорого обходилась 
соседям.
 Пробравшись к нему на наблюдательный пункт и очень обозлённый на него, я 
спросил:
 – Андрей Маркович, почему твоя дивизия не поднялась в атаку одновременно с 
двадцатой?
 Картавенко, не обращая внимания на мой раздражённый тон, спокойно ответил:
 – А я и не пытался поднимать её. Людей на пулемёты гнать не буду. У меня и так 
одни коноводы да пекаря остались.
 Телефонный звонок прервал наш разговор. На проводе комкор. Картавенко сразу 
меняет тон:
 – Дивизию поднять в атаку невозможно, немцы огнём прижали её к земле. Вот 
лежим и головы поднять не можем.
 Положив телефонную трубку, Андрей Маркович лукаво покосился на меня:
 – Понял? А ты – в атаку …
 Может быть, он прав? Может, так и мне надо было поступить? А приказ? Ведь его 
выполнять надо?.. Безусловно, надо!
 Раздражённый своими сомнениями, я покинул Картавенко и направился на свой 
командный пункт, находившийся в густом лесу в 700—800 метрах от передовой».

 Это только ведь в мемуарах все генералы и умные и храбрые. А в жизни было 
далеко не так. И Жуков со своей жестокостью и целеустремлённостью на выполнение 
приказа был смертельно опасен для таких хитрых командиров. Вот Д. Т. Шепилов, 
больше известный, как «примкнувший к ним», вспоминает:
  «Комдив доложил, что в первом же бою с танками противника дивизию самовольно 
покинул командир артиллерийского полка Глотов. Жуков нажал кнопку звонка. Вошёл 
генерал. Жуков: „Комдив 173-й докладывает, что в разгар боя дивизию покинул 
командир артполка полковник Глотов. Полковника Глотова разыскать и расстрелять“.
 
 Сталин, надо думать, ценил Жукова во многом за это – за способность заставить 
исполнять решение Ставки и трусов, и хитрых.
 Вот в упоминавшейся уже книге В. Карпова «Полководец» он описывает действия 
генерала И. Е. Петрова на должности командующего 4-м Украинским фронтом в 
1945 г. Добивая немцев, нужно было решительно идти вперёд, выполняя задачу 
Ставки. А Ивану Ефимовичу стало жалко губить солдат перед самой Победой. И он 
на продвижении своих войск вперёд особо не настаивал, за что Сталин и снял его 
с командования. Ведь что получалось. Из-за того, что Петрову «жалко» своих 
солдат, оставшиеся без поддержки 4-го Украинского фронта остальные фронта 
должны были нести потери во много раз больше. Из романа Карпова следует, что 
генерал Петров был умным и порядочным человеком, но на звание действительно 
выдающегося полководца всё же не тянул, хоть Сталин и представил его после 
окончания войны к званию Героя.
 Есть ещё один момент, на который никто не обращает внимания.
 Так, к примеру, из цитированных исследований В. М. Сафира следует, что Жуков 
под Москвой заставил трибунал приговорить к расстрелу командира 329 СД 
полковника К. М. Андрусенко. Верховный Суд, однако, приговора не утвердил, 
заменил 10 годами лишения свободы и отправкой на фронт, в 1943 г. полковник 
Андрусенко стал Героем Советского Союза.
 Свою деятельность в 1939 г. на Халхин Голе Жуков начал точно так же – отдал 
под суд 17 человек, заставив трибунал приговорить их к расстрелу. И тогда 
Верховный Суд не утвердил приговор, и все 17 вернулись в свои части. И, как 
пишут историки Бирюков А. Н. и Сафир В. М.,  «все бывшие смертники отличились в 
боях с японцами, получили ордена и даже звание Героя». 
 Невероятно, чтобы Жуков специально отбирал самых лучших командиров и отдавал 
их под суд. Тогда остаётся один вывод: получив такой урок, как приговор 
трибунала, даже трусы становились героями. А ведь этот урок предназначался, 
собственно, не им, а остальным и остальные тоже его усваивали.
 В этом смысле Жуков был истинным полководцем, он был жесток и, поставив задачу,
 страхом смерти заставлял всех командиров исполнять её точно и в срок.
 Имея ученика с такими задатками полководца, Сталин Жукова учил. Учил тем, что, 
страхуя, ставил и ставил его во главе войск в ответственных сражениях. И как 
полководец Жуков рос и рос.

 Становление Жукова

 Вы видели его поведение в битве под Москвой. А вот как, по воспоминаниям 
начальника ГАУ Яковлева, Жуков командовал в 1944 г.

 «Сразу же по приезде Г. К. Жуков провёл обстоятельные рекогносцировки, побывав 
на наблюдательных пунктах всех стрелковых дивизий …
 В каждой из армий вскоре были оборудованы довольно обширные макеты местности 
(для них, как правило, подбирались лесные поляны), на которых во всех деталях, 
показывался противник и положение наших войск. На этих макетах командармы А. В.
 Горбатов, П. Л. Романенко, П. И. Батов и А. А. Лучинский докладывали 
представителю Ставки свои решения на предстоящую операцию. Г. К. Жуков 
внимательно слушал и при необходимости вносил коррективы … Итак, всё было 
готово к началу грандиозного наступления наших войск. Перед его началом мы с Г.
 К. Жуковым вновь вернулись на 1-й Белорусский фронт и обосновались на НП 3-й 
армии генерала А. В. Горбатова, которой была поставлена задача наносить главный 
свой удар на бобруйском направлении. 23 июня 1944 г. в предрассветных сумерках 
началась наша мощная артиллерийская подготовка …
 … В этой обстановке командарм А. В. Горбатов, человек, прошедший уже немалый 
армейский путь и хорошо понимавший всю сложность ратного труда, вёл себя 
сдержанно, пожалуй, даже спокойно. И в этом спокойствии чувствовалась его 
твёрдая уверенность в том, что командиры корпусов, дивизий и полков его армии, 
несмотря ни на что, достойно выполнят свой воинский долг. Поэтому старался не 
особенно-то тревожить их телефонными звонками, а терпеливо ждал дальнейшего 
развития событий.
 Г. К. Жуков тоже ничем не выдавал своего волнения. Он даже не бес