следовал третий, скотный двор с конюшней для лошадей и верблюдов, овчарней и 
свинарником. На этом дворе располагался второй колодец, к которому примыкала 
колода для водопоя скота, а также скирды сена и сарай для хранений овса. И, 
наконец, после третьего двора, ближе к речке, располагалась баня. 
  Подобная планировка была у каждого куриловского дома»  [273].
 А вот описание быта белорусского еврея той же эпохи, сделанное Крестовским 
попутно. Причем это далеко не бедный в своей среде еврей, поскольку он владел 
корчмой и правом торговли водкой на очень бойком месте.
  «Вот и корчма перед нами – низенькая, маленькая, грязненькая, с черной 
соломенной кровлей, на которой разросся порыжелый мох, и торчат засохшие 
стебельки бурьяна. Из низенькой закопченной трубы дым валит. Длинный журавель 
скрипит над криницей, из которой батрачка тянет бадью. Две лохматые собаки, 
тощие и злые, бросаются на лошадей и на Шарика, который, в виду столь грозного 
неприятеля, поджав хвостик, старается поскорее затесаться в середину между 
людьми и конями. 
  – Эскадрон, стой!… Послать взводных вахмистровс котелками! 
  …В маленькой, низенькой корчемке топилась печь, и дым ел глаза: ветром 
выбивало из трубы. Замурзанные жиденята в одних рубашонках ерзали голым телом 
по холодному, сырому, грязному земляному полу; две еврейки в каких-то смоклых 
лохмотьях с ухватами возились у печки, готовя щуку и кугель к наступающему 
шабашу»  [274].
 А в это время миллионы евреев жили в десятки раз хуже вышеописанной семьи. 
Вопрос: почему они не хотели жить в просторном двухэтажном доме, иметь десятки 
голов скота и несчитано – птицы? Почему предпочитали нищую, убогую жизнь? На 
этот вопрос не ответишь солженицынскими глупостями про «родную землю» и баснями 
про отвыкание от работы.
 Еще момент. Иудейство, христианство и мусульманство базой имеют один и тот же 
источник – Ветхий завет. И согласно ему, Бог, изгоняя Адама и Еву из рая, 
обязал всех людей добывать хлеб свой в поте лица своего. Отказываясь 
непосредственно «добывать хлеб свой», евреи превращаются прямо-таки в антибожью 
секту. У евреев должны быть веские основания не поступать так, как постановил 
Бог.

 Каков поп…

 Прежде чем изложить свою версию, хотел бы напомнить читателям два момента. У 
меня была дискуссия с раввином, в ходе которой я, к примеру, выяснил, что для 
еврея религия и его вера – это не то, что написано в священных книгах, а то, 
что ему втолковывают раввины. Этот момент следует оценить, поскольку такого, 
пожалуй, нет ни в одной религии мира. Раввины как бы непрерывно подправляют 
иудейскую веру. Наверное, это удобно и для верующих, но, безусловно, это очень 
удобно для раввинов.
 Второй момент:  раввинов позорит и лишает сана производительный труд.  Это 
очень интересный момент, и для меня нет сомнений, что это изобретение самих 
раввинов, благо их религия очень гибкая.
 Смотрите, что получается. В старом еврейском обществе наиболее уважаемыми 
людьми в кагале были раввины, а каков поп, таков и приход. Быть уважаемым 
означало быть, как раввин. (Раввин – дословно «учитель»). Иными словами, 
устраиваться в жизни, как раввин. Годился и по сей день годится любой труд: 
ростовщика и проститутки, вора и спекулянта, ученого и завскладом, врача и 
библиотекаря, – но только не производительный. Никто не запрещал еврею быть 
крестьянином или ремесленником, но тогда еврей в кагале попадал в касту глупых, 
а потому презираемых. Он был тем, у кого не было ума устроиться, «как раввин».
 Человек может многое вынести, даже всеобщую ненависть, но не переносит 
презрения. Всеобщее презрение часто ведет к самоубийству, как ни сдерживает 
человека инстинкт самосохранения. Думаю, именно поэтому евреи предпочитали 
иметь живот, приросший к позвоночнику, но не опускаться в глазах своих 
сородичей до крестьянского труда.
 Был выход: плюнуть на сородичей. Но тогда ситуация складывалась еще хуже. 
Евреи тебя презирали как отщепенца, а коренные жители – как жида. Если бы все 
евреи стали заниматься производительным трудом… А то ведь они своим 
паразитизмом продолжают мозолить глаза коренному населению. И коренные не могут 
забыть, что ты – один из них.
 Как ни странно, в царской России было легче. Еврей мог принять православие, и 
тогда если не о нем, то уж о его потомках забывали, каких они кровей. Смена 
веры была Рубиконом, присягой на отказ от жидовства. В СССР с его победой 
атеизма еврей лишился возможности официально объявить, что он не жид. И никакой 
интернационализм тут не помогал. Для своего кагала еврей-трудяга был отщепенцем,
 у которого не хватило ума «устроиться», а остальным нациям «устроившиеся» жиды 
не давали забыть, кто он.
 Вот сценка из жизни. У нас в цехе работал токарем еврей-пьяница. Кстати, 
токарем он был прекрасным. Как-то опоздал на работу – провел ночь в 
вытрезвителе. Обеденный перерыв, работяги за разметочной плитой играют в домино,
 чувствуется, что ему сочувствуют – ведь пьянице еще предстоят разборки в 
профкоме, снятие 13-ой зарплаты и т. д. Наконец кого-то прорывает: «Ты, Боря, 
какой-то жид неудачный. Все жиды завскладами да начальниками работают, а ты, 
мало того, что ты работяга, так еще и забулдыга! Ты что, не мог с нами выпить? 
Мы бы тебя домой отвели. Пьешь с кем попало…», – и т. д. и т. п. То есть, 
коренные такого еврея, безусловно, считают своим, но забыть об остальных не 
могут: не слепые и видят, что в городе, в котором каждый пятый – еврей, в цехе