И старалась она не только на трудовом фронте. Лишь элитные войска фашистской 
Германии – войска СС – приняли в свои ряды 400 тысяч «белокурых бестий» из 
других стран, а всего в гитлеровскую армию вступили со всей Европы 1800 тыс. 
добровольцев, сформировав 59 дивизий, 23 бригады и несколько национальных 
полков и легионов. Самые элитные из этих дивизий имели не номера, а собственные 
имена, указывающие на национальное происхождение: «Валония», «Галичина», 
«Богемия и Моравия», «Викинг», «Денемарк», «Гембез», «Лангемарк», «Нордланд», 
«Нидерланды», «Шарлемонь» и другие [6].
 Европейцы служили добровольцами не только в национальных, но и в немецких 
дивизиях. Так, скажем, элитная немецкая дивизия «Великая Германия». Казалось бы,
 хотя бы из-за названия она должна была комплектоваться только немцами.
 Тем не менее служивший в ней француз Ги Сайер вспоминает, что накануне Курской 
битвы в его пехотном отделении из 11 человек немцев было 9, а кроме него плохо 
понимал немецкий язык еще и чех [7].
 И все это помимо официальных союзников Германии, чьи армии плечом к плечу жгли 
и грабили Советский Союз, – итальянцев, румын, венгров, финнов, хорватов, 
словаков, помимо болгар, которые в это время жгли и грабили партизанскую Сербию.
 Даже официально нейтральные испанцы прислали под Ленинград свою хренову 
«Голубую дивизию»!
 Чтобы оценить по национальному составу всю ту европейскую сволочь, которая в 
надежде на легкую добычу полезла к нам убивать советских людей, я дам уже 
неоднократно дававшуюся мною таблицу той части иностранных добровольцев, 
которая вовремя догадалась сдаться нам в плен [8].
 Эту таблицу, впервые опубликованную в конце 1990 г., следует повторять еще и 
вот по каким причинам. После воцарения на территории СССР «демократии», таблица 
непрерывно «совершенствуется» в плане «укрупнения строк». В результате в 
«серьезных» книгах на тему войны, скажем, в уже цитированном статистическом 
сборнике «Россия и СССР в войнах XX века» [9] или в справочнике «Мир русской 
истории» [10], данные этой таблицы искажены. Часть национальностей из нее 
исчезла. В первую очередь исчезли евреи, которых, как вы видите из подлинной 
таблицы, служило Гитлеру столько же, сколько и финнов с голландцами вместе 
взятых. А я, к примеру, не вижу, почему мы из этой гитлеровской песни должны 
выбрасывать еврейские куплеты. Между прочим, поляки сегодня пытаются оттолкнуть 
евреев с должности «главных страдальцев Второй мировой войны», а их в списках 
пленных больше, чем официально и реально воевавших с нами итальянцев.
 Да ведь и представленная мною таблица не отражает истинного количественного и 
национального состава пленных. Прежде всего в ней не представлены вовсе наши 
отечественные подонки, которые, либо в силу благоприобретенного идиотизма, либо 
из-за малодушия и трусости, служили немцам, – от бандеровцев до власовцев. 
Кстати, наказывали их до обидного легко.
 Вот в газете «Ратники Отечества» (№ 20, 1999 г.) А. Седых вспоминает, как он 
подростком встречал освобождение Курска от немцев зимой 1943 г., и 
примечательный эпизод много лет спустя.
  «Многие бросались к солдатам, обнимали и целовали их, вероятно, находя в них 
черты своих сыновей. Старухи и старики стояли с иконами, осеняли проходивших 
мимо воинов крестным знамением. 
  – Русские пришли, – всплеснув руками, воскликнула наша соседка тетя Анисья. 
  – Какие они тебе русские?! – возмутился другой наш сосед, дед Сергей. – Наши 
они, родные, понимаешь, сука!? Вертихвостила с немцами, своих теперь „русскими“ 
величать стала. Бейте ее, бабы, подстилку немецкую. 
  Нам же он велел бежать к деду Федору, жившему через дорогу напротив нашего 
дома. Сын его, Иван, советский летчик, сдался фашистам в плен вместе со своим 
самолетом и во время оккупации щеголял в Курске в немецкой форме. Мы думали, 
что он спрятался в доме отца, все перерыли там вверх дном, но он ушел вместе с 
хозяевами на запад. Здоров был дед Шадрин, а мы хилы и тощи, но он сполна 
получил от нас за предательство сына. 
  …Каждый год во вторую субботу июня в Курске, в парке Бородино, встречаются 
бывшие воспитанники суворовского училища, уже отметившего свой 55-летний юбилей.
 
  Мне не часто удается приезжать сюда. Но когда я бываю в Курске, после 
проведения традиционных ритуальных мероприятий, в день отъезда из города, я 
уединяюсь, совершаю пеший марафон от площади Черняховского до вокзала. 
  …Как-то идя по улице Перикальского, я обратил внимание на деда, сидящего на 
лавочке возле дома. Пригляделся – не поверил своим глазам: дед Шадрин! Тот же 
крутой лоб, те же глубоко посаженные глаза под сведенными к переносью бровями. 
  – Дед Федор? – неуверенно спросил я. 
  – А тебе чего надо? Кто таков? 
  – Я во время войны вон в том доме жил. 
  – А-а. Нет, я не дед Федор. Я сын его Иван. Знавал что ли папаню моего? 
  – Знавал! Еще как! А вы ведь к немцам сбежали? 
  – Сбежал, да вот вернулся. Но сперва в лагерях пятнадцать годков отбухал». 
 Видите, какой в Советском Союзе был гуманный суд: предатель, которого люди не 
задумываясь убили бы, получил всего 15 лет.
 Хорошо, если власовец попадал пленным в руки фронтовиков. Тогда он чаще всего 
и получал то, что заслужил. Но ведь предатели исхитрялись сдаваться тыловым 
подразделениям, переодевались в гражданское, при сдаче в плен прикидывались 
немцами и т. д. В этом случае советский суд их буквально по головке гладил. В 
свое время отечественные антисоветчики издавали за рубежом сборники своих 
воспоминаний. Один из них описывает судебные «страдания» власовца, который 
защищал Берлин: переоделся, пленившим его советским солдатам отрекомендовался