в Генштаб уже как постановление, обязательное для исполнения.  Сталин  часто
присутствовал на заседаниях ГВС. В этих случаях  он  приглашал  вечером  его
членов, а также командующих округами и окружных начальников штабов к себе на
ужин. Там беседа нередко продолжалась и затягивалась до поздней ночи, причем
Сталин подробнейшим  образом  расспрашивал  военачальников  о  положении  на
местах, о запросах, требованиях, пожеланиях, недостатках  и  поэтому  всегда
был в курсе всей армейской жизни.
     Мое вступление в новую  должность  не  обошлось  без  курьеза.  Получив
назначение, я ждал, что Б. М. Шапошников вызовет  меня  для  беседы  и  даст
указания по работе. Сижу в своем кабинете, знакомлюсь с делами, а начальство
все не вызывает.  Проходит  день,  второй,  третий...  Как  быть?  Возможно,
начальник Генштаба хотел посмотреть, сумею ли я проявить самостоятельность и
инициативу. Может быть, у него были и иные соображения. Только вижу  я,  что
надо что-то предпринимать. Приказ о назначении был подписан. Значит, я  имею
право действовать.  Начал  я,  познакомившись  с  делами,  вызывать  к  себе
подчиненных и отдавать распоряжения. Примерно через неделю подчиненные  один
за другим стали сообщать мне, что  Шапошников  спрашивает,  почему  делается
так, а не иначе, кто распорядился и т. п. Вскоре он меня вызвал.  Доложил  я
ему о проделанном за эти дни. Борис Михайлович воспринял все как должное.
     И ЦК ВКП(б), и Совет  Народных  Комиссаров  уделяли  огромное  внимание
вопросам обороны СССР.  Судя  по  тому,  как  часто  Секретариат  ЦК  партии
интересовался состоянием Красной Армии, как обстоятельно и почти  непрерывно
вникал в ее жизнь И. В. Сталин, не будет преувеличением, если я  скажу,  что
руководство партии все свои  помыслы  направляло  на  то,  чтобы  обеспечить
безопасность социалистической  державы,  чтобы  страна  всегда  была  готова
отразить удар врага. Ни одна крупная задача  в  области  промышленности  или
сельского хозяйства, в сфере  партийной,  государственной  или  общественной
деятельности не решалась без учета  того,  как  связана  она  с  укреплением
обороноспособности СССР, как влияет на его  международное  положение  и  как
отражается на росте мощи РККА. В течение того года с небольшим, что я пробыл
в должности секретаря Главного военного совета, партия и правительство \170\
приняли ряд решений по разным крупным военным мероприятиям,  бившим  в  одну
точку - укрепление обороноспособности страны. Любой  наш  успех  в  развитии
народного  хозяйства,  любой  поворот  в  международной  обстановке   тотчас
сопровождались внесением необходимых коррективов в  программу  строительства
армии. И наоборот, каждый существенный запрос со стороны РККА в свою очередь
вызывал ответные меры, заставляя выдвигать перед  оборонной  промышленностью
новые задачи.
     Та пора памятна мне и еще  одним  событием:  я  удостоился  чести  быть
избранным в депутаты Верховного Совета СССР (первого созыва).
     Как-то  в  сентябре  1938  года  И.  В.  Сталин  вызвал  меня  и  задал
неожиданный вопрос: не трудно ли мне? Я ответил, что  должности,  которые  я
занимаю, дают человеку чрезвычайно много: я впервые со всей  глубиной  начал
понимать,  что  такое  государственная  работа,  мои  познания  и   кругозор
необычайно расширились. А сложностей действительно немало. К тому же нелегко
сочетать исполнение обязанностей на двух должностях сразу. Сталин задумался,
а потом  заметил,  что,  пожалуй,  я  прав.  На  таких  постах  очень  долго
находиться одному и тому же человеку тяжело. А обстановка, верно,  нелегкая.
Все мы порой нервничаем. Пусть я поработаю еще некоторое время, а потом буду
назначен командующим одним из военных округов. Пора, сказал он, пройти мне и
через эту должность.
     Вскоре я действительно получил назначение на пост командующего войсками
Приволжского военного округа. Перед моим отъездом Сталин вновь беседовал  со
мною,  интересовался,  справлюсь  ли  я.  Я  дал  утвердительный  ответ,  но
обусловил его необходимостью оказывать мне помощь. Генеральный секретарь  ЦК
ВКП(б) обещал помогать и сдержал  свое  слово.  Я  не  раз  пользовался  его
поддержкой, работая в округе.
     Большую помощь оказал мне и секретарь Куйбышевского обкома партии Н. Г.
Игнатов. У нас с ним сохранились хорошие деловые отношения и позднее,  когда
перед Великой Отечественной войной я в ходе  инспекционных  поездок  посещал
Орловскую область, где он работал также секретарем обкома партии.
     Командовал войсками Приволжского военного округа я недолго. За короткое
время добиться существенных  результатов  было  трудно.  Тем  приятнее  было
узнать, что на \171\ XVIII съезде партии меня  избрали  кандидатом  в  члены
Центрального Комитета. Несколько  ранее  того  я  был  назначен  командующим
войсками Ленинградского военного округа. Перед отъездом в Ленинград  побывал
в Наркомате обороны. Народный комиссар дал  указание  как  можно  тщательнее
изучить театр  военных  действий  округа  в  условиях  разных  времен  года;
постараться детально проанализировать состояние войск и их  подготовленность
на  случай  военного  конфликта,  опасность  которого  в  связи   с   резким
обострением международной обстановки быстро нарастала. Далее К. Е. Ворошилов
предупредил, что Политбюро ЦК партии и лично И. В. Сталин очень интересуются
обстановкой  на  нашей  северо-западной  границе,  что  Политбюро   тревожит
усиливающееся сближение Финляндии с крупными империалистическими  державами,
что мне вскоре придется докладывать об увиденном.
     По прибытии в Ленинград  я  решил  в  первую  очередь  познакомиться  с
оперативными планами, имевшимися в штабе округа.  Мне  показалось,  что  они
несколько устарели. Это  касалось,  во-первых,  Финляндии.  Ведь  буржуазная
Финляндия в  случае  выступления  империалистической  коалиции  против  СССР
оказалась бы наверняка в стане наших противников. Поэтому знать состояние ее