800 метрах левее дороги, удерживая которую неприятель перекрывал подступы к 
городу. Несколько противотанковых пушек, минометная батарея в этом опорном 
пункте держала под точным прицелом шоссе. Сюда же вела плотный огонь и 
артиллерия, расположенная на позициях где-то за высотой.
 Обход высоты справа исключался: до самого горизонта простиралось вспаханное 
поле, сильно размокшее под дождями. Оставалось одно: дождаться ночи и под 
покровом темноты атаковать этот ключевой узел сопротивления. Для этого нужна 
пехота, а в бригаде осталось только полторы роты танкодесантников. Для 
поддержки их атаки были назначены роты старших лейтенантов Ивана Якушкина и 
Александра Кучмы из первого батальона. Пополнили их «Эмча» осколочными 
снарядами, изъяв последние из других подразделений бригады (на быстрый подвоз 
боеприпасов рассчитывать не приходилось. Только через сутки нам их на парашютах 
сбросила авиация).
 Командир бригады решил с наступлением сумерек скрытно вывести танки (на одном 
моторе) и пехоту на исходные позиции в балке, находившейся в двухстах метрах от 
переднего края вражеской обороны. С данного рубежа по общему сигналу обрушить 
всю силу огня орудий танков на высоту, а затем атакой автоматчиков, 
поддержанных ротами Якушкина и Кучмы, овладеть ею.
 Выслушав решение командира бригады, Иван Якушкин попросил разрешения его роте 
действовать несколько по-иному. Он предложил оставить один взвод для 
наступления с фронта совместно с танками Александра Кучмы, а двумя взводами с 
двумя отделениями автоматчиков, держа малые обороты, по разведанному днем 
пологому оврагу выйти в тыл немцам. Сильный порывистый ветер, дующий от 
противника, должен был существенно облегчить выполнение задуманного обхода. В 
это время танки Кучмы и оставленный взвод роты вместе с автоматчиками должны 
вести огонь по опорному пункту, отвлекая немцев. По сигналу «зеленая ракета» 
(танки в расположении противника вышли на исходный рубеж) обе группы должны 
нанести одновременный удар с тыла и фронта…
 Комбриг внимательно выслушал предложение Якушкина. Задал несколько уточняющих 
вопросов: «Достаточно ли проходим для скрытого маневра пологий овраг?»; «В 
случае обнаружения обходящей группы как она будет действовать?».
 Иван Якушкин доложил майору Сазонову, что северные склоны оврага, по которым 
предстояло двигаться танкам, хорошо просохли, но все равно по одной колее 
пойдут не более двух «Эмча», а в случае обнаружения противником нашего маневра 
целесообразно немедленно атаковать вне зависимости от глубины проникновения 
группы.
 Командир бригады не обиделся. Хотя, на первый взгляд, и было отчего: его 
решение было существенно откорректировано. Толковую мысль на переднем крае 
очень даже уважали. Тем более что в данном случае она исходила от опытного 
фронтовика: Иван Якушкин в действующей армии с первого дня Великой 
Отечественной.
 Комбриг согласился с замыслом Якушкина и сразу же отдал необходимые 
распоряжения.
 …Экипажи приступили к подготовке ночного наступления – тщательно проверяли 
крепление на корпусе «Эмча» шанцевого инструмента, буксирных тросов – ничто не 
должно быть источником шума при движении. К вечеру ветер покрепчал, временами 
накрапывал дождь. Мы радовались такой погоде: чем она хуже – тем лучше!..
 Темнота плотным покрывалом окутала нагретую за день землю, от которой 
поднимался пар. И это плюс… Пора начинать действовать. Подчиненные Кучмы, 
приданный ему якушкинский взвод и автоматчики начали осторожно выдвигаться на 
исходный рубеж для атаки высоты с фронта. Через четверть часа двинулась в рейд 
группа Якушкина. Отойдя на один километр в свой тыл, она затем повернула на 
северо-запад и вскоре вышла на избранный маршрут движения… «Шермана» тихо 
рокотали одним мотором в 375 лошадиных сил, обрезиненные гусеницы на мягкий 
черноземный грунт ложились практически бесшумно. Четыре автоматчика – 
разведывательный дозор – шли в 150–200 метрах впереди… Командиры танков, 
спешившись, вели за собой «Шерманов», стараясь, чтобы больше двух машин не 
попало в уже проложенную колею.
 Два километра пути остались позади, когда Иван Игнатьевич, сидевший на башне 
головного танка, увидел две синие вспышки карманного фонаря («противник рядом»).
 Все экипажи сразу приглушили моторы, как было условлено. Немного погодя перед 
Якушкиным вынырнул из темноты командир разведывательного дозора сержант 
Александр Пронин. Доложил, что автоматчики почти вплотную подошли к нескольким 
окопам, откуда слышна немецкая речь.
 Иван Якушкин, собрав офицеров, объявил: «Конец тихому хождению. Много ли 
противника, мало ли – будем атаковать! Неприятель нас не ждет. Огня не вести – 
давить гусеницами!»
 Через несколько минут все было готово к броску, правда, глубокого охвата 
высоты не получилось – предстояло атаковать обороняющегося не с тыла, как 
намечалось, а с фланга.
 Возвратились к танкам автоматчики, которые уточнили, что, по их мнению, на 
обнаруженной позиции – до двух отделений пехоты, усиленных пулеметами. 
Вероятнее всего – это боевое охранение…
 Заработали на всю мощь моторы «Шерманов», и в ту же секунду в небо, противно 
шипя, взлетела немецкая осветительная ракета. Иван Игнатьевич после боя 
говорил: «О такой услуге противника можно только мечтать! Фрицы с перепугу 
осветили и нас, и себя, поскольку пустили ее почти вертикально!»
 Якушкин доложил командиру бригады о встрече с противником и начале его атаки. 
Семь танков совершили почти одновременный «поворот направо» и развернутым 
боевым порядком пошли на неприятельские окопы. Немцы не выдержали и побежали, а