землей - земля не отвечает. В чем дело? Что случилось?

Набираю высоту 1500 метров. Что ж, буду прикрывать аэродром один! Но я знаю: 
гитлеровцы стараются совершать налеты на наши аэродромы и другие объекты на 
закате солнца, когда нас оно слепит. С нетерпением жду, что вот-вот появится 
Габуния. А пока решил потренироваться, отрабатывая осмотрительность.

На боевом дежурстве на земле в готовности к вылету стоят восемь самолетов. 
Посадочный знак не убран. Значит, ложная тревога. Вероятно, нас послали просто 
для тренировки. Да и все вокруг спокойно, и я решаю проверить, какую же 
скорость 
может дать мой самолет. Так увлекся, что отлетел на порядочное расстояние от 
аэродрома. Не отрывая взгляда от прибора скорости, забыв об осмотрительности, о 

возможности внезапной атаки врага. И вдруг вспомнил об ориентировке: не 
заблудиться бы - ведь район еще недостаточно изучен!

Разворачиваюсь на 180 градусов в сторону аэродрома. Все свое внимание 
сосредоточиваю на нем. Только бы не потерять его из виду. Вон он, впереди, 
километрах в пятнадцати. И тут мне пришли на ум слова, которые я сам не раз 
твердил курсантам: "Осмотрительность и еще раз осмотрительность - крути головой 

на 360 градусов". Я так и сделал и увидел шестерку двухкилевых самолетов. Они 
приближаются к аэродрому со стороны солнца на высоте около 1000 метров. Знаков 
не видно. Силуэты различить трудно. Пожалуй, это "Петляковы" - они тоже 
двухкилевые.

Вспоминаю правило: "Не опознав самолет, считай его за противника". Нет, это не 
противник: наши самолеты продолжают спокойно стоять на аэродроме, посадочное 
"Т" 
не убрано. Значит, свои. Приближаюсь к ним. Они начали снижаться. И я увидел 
взрыв на земле. Решил, что взорвался подбитый самолет. Нет, вся шестерка тут, 
продолжает снижаться. Да это "Мессершмитты-110" - многоцелевые самолеты! 
Освободившись от бомб, они могут драться как истребители. Как же я допустил их 
к 
аэродрому? Надо быстрее бить врага! Но их шесть, а я один! Все равно атаковать 
немедленно! Увеличиваю скорость. Начинаю сближаться - нас уже разделяет метров 
500. Прямо над аэродромом - с "доставкой на дом" - собью.

Между тем противник, сбросив бомбы, разворачивается на 180 градусов - сейчас 
уйдет. Настигаю его, атакую заднее звено. План такой: сначала собью двух. Потом 

- переходом на противоположную сторону - атакую впереди идущее звено. А двоих 
добью после.

Снимаю пушки с предохранителей. Отчетливо вижу опознавательные знаки - черные 
фашистские кресты с белой окантовкой.

И вдруг вспоминаю правило, переписанное мною из альбома майора Гуриновича:

"Перед атакой посмотри назад, не атакует ли тебя противник".

Резко поворачиваю голову влево и вижу: ко мне приближается самолет. Нет, это не 

Габуния. Не "ЯК" ли? Нет, он с белым коком, а "Яковлевых" с белым коком у нас 
нет. Пока шли секунды в рассуждении - противник это или нет, - "белый кок" дал 
о 
себе знать: открыл по мне огонь.

В воздухе блеснула огненная трасса. Послышался треск за бронеспинкой. В кабине 
запахло гидросмесью. Значит, разбит бачок для выпуска шасси. Ясно - я уцелел 
случайно, только потому, что немец угодил в мой самолет осколочно-фугасным, а 
не 
бронебойным. Спасла бронеспинка. Надо выходить из-под удара.

Мой самолет получил серьезное повреждение, и я уже не мог преследовать врага.

Медлить нельзя ни секунды. Грозит смертельная опасность. Резко бросаю машину в 
сторону. Посмотрел вправо: мимо меня пронесся истребитель "Мессершмитт-109" с 
крестами, за ним - второй, а сзади, выше, - еще два.

Сейчас меня добьют. Но тут я попадаю в разрывы зенитных снарядов. Зенитки по-
свойски меня окрестили, зато я избежал повторной атаки "мессершмитта" - быть 
может, гибельной. Потом на аэродроме, где за "мессерами" наблюдали, я узнал, 
что 
они все время находились в стороне от аэродрома на высоте более 3000 метров, 
прикрывая действия "Мессершмиттов-110".

Меня качнуло влево. Потом вправо. Зенитный снаряд попал в левый бок машины, еще