военным действиям, как война началась и как велась, но никогда нельзя 
предугадать, каким образом будут развиваться военные действия и чем они 
закончатся.
    После того как мы убедились, что в ближайшие дни начнутся военные действия, 
главной заботой советских учреждений в Египте стала срочная эвакуация женщин, 
детей и части специалистов. Всю запланированную работу удалось завершить в срок.
 Около 3 тысяч человек было отправлено на родину. Это была тяжелая, в основном 
ночная работа. Заняты в ней были значительная часть персонала посольства и весь 
состав консульства.
    В.М.Виноградов в своих записках называл некоторых отличившихся товарищей. 
Этот список, конечно, может быть существенно дополнен. Я же хочу помянуть 
добрым словом уже ушедшего из жизни вице-консула Анатолия Леонтьевича Денисенко,
 на которого пала основная доля забот об эвакуации советских граждан из Египта. 
Надо сказать, что и в своей следующей командировке, в Бейруте, во время 
многолетней ливанской войны он вел сложную и самоотверженную работу по 
обеспечению безопасности советских граждан и учреждений и был за это награжден 
орденом Красного Знамени.
    Военные действия на египетском фронте не привели на этот раз к бомбежкам 
Каира, но мы с женой очень тревожи-
126
лись за сына, который после окончания института сразу был направлен на работу в 
Дамаск в качестве стажера посольства. Там обстановка была значительно тяжелее, 
и Дамаск подвергался жестоким бомбардировкам израильской авиации. В пятилетнем 
возрасте сына пришлось эвакуировать из Каира, когда город бомбили во время 
тройственной агрессии, и в самом начале своей самостоятельной работы он снова 
оказался в сложной ситуации. К счастью, все обошлось благополучно.
    Война закончилась. Наступил новый период в наших отношениях с Египтом. 
Садат, уже не маскируясь, взял открытый курс на ухудшение отношений с Советским 
Союзом: выдворил нашего посла, разорвал договор о дружбе и сотрудничестве, 
закрыл ряд советских учреждений в Египте и даже отобрал жилой дом, строившийся 
для сотрудников посольства.
    Прогнозы и информация разведки нашли практическое подтверждение, но никакой 
радости от этого не было.
    
    Встречи с А.Н.Косыгиным
    
    В период с 1955 по 1973 год мне приходилось время от времени встречаться с 
Алексеем Николаевичем Косыгиным. Помимо разных заседаний, совещаний и приемов 
трижды я имел возможность по несколько дней подряд общаться с ним, докладывать 
ему разведывательную информацию, рассказывать об обстановке в арабском мире, 
переводить его беседы, сопровождать в поездках, принимать участие в его охране 
и просто беседовать с ним. Большинство этих встреч связано с Египтом.
    Никто другой из советских руководителей не производил на меня такого 
сильного и глубокого впечатления, как Алексей Николаевич. Прежде всего, он не 
старался напустить вокруг себя византийского тумана, держался естественно и 
просто, не подчеркивал ни своей значимости, ни своей осведомленности, ни своей 
причастности к высшему руководству. Казалось, что громадные знания и опыт 
начисто избавляли его от необходимости думать о том, как преподнести себя 
внешнему миру. А.Н.Косыгина отличали компетентность в делах государства и в 
вопросах экономики, твердость характера, строгость мышления, конкретность во 
всем.
    Несомненно, А.Н.Косыгин по своим деловым, а также моральным качествам стоял 
выше большинства своих коллег по политбюро ЦК КПСС и правительству СССР, не 
говоря уж о Брежневе. Об организаторских способностях Косыгина говорит, в 
частности, его быстрое продвижение в высшие эшелоны руководителей советской 
экономики. Конечно, в 1937-м и последующих годах выдвижение на руко-
128
водящие посты происходило по особой модели: одних сажали, а других выдвигали, — 
но служебный рост Алексея Николаевича показателен по-иному. В тридцать три года 
он — директор прядильно-ткацкой фабрики в Ленинграде, в тридцать четыре — 
председатель Ленинградского горисполкома, в тридцать пять — нарком текстильной 
промышленности СССР, в тридцать шесть — заместитель Председателя Совнаркома.
    Улыбался Алексей Николаевич крайне редко, и весь облик его был не слишком 
жизнерадостным, рискну даже сказать, несколько угрюмым. Ему, очевидно, было что 
переживать, и груз, лежавший на его плечах, давил тяжело.
    Во время первого визита Гамаля Абдель Насера в Советский Союз А.Н.Косыгин 
был в числе сопровождавших президента лиц. Во время поездок Насера по Союзу в 
одной машине с ним находился Н.А.Мухитдинов, а в машине со вторым лицом в 
делегации—вице-президентом Объединенной Арабской Республики сирийцем Акрамом 
аль-Хаурани — Косыгин, я же был с ним постоянно в качестве переводчика.
    Много разговоров на самые разнообразные темы велось и с аль-Хаурани, и с 
представителями местных властей. Запомнились мне лишь наиболее острые ситуации, 
в которых проявились ясность и конкретность мыслей и суждений Косыгина. На 
Кавказе, в районах Сухуми и Сочи, мы много ездили по окрестностям, и Косыгин 
живо интересовался у местных деятелей — грузин и абхазцев — состоянием 
экономики, новостройками, благоустройством городов и сел. Однажды, заметив 
чахлые деревца по обе стороны дороги, Косыгин спросил у представителя местной 
власти:
    — Что это за деревья?
    — Не знаю, Алексей Николаевич.