числе военнослужащие и чиновники. После же революции 1952 года тарбуши как 
атрибут военной формы были отменены и вообще мода на них резко пошла на убыль. 
И вот автор письма — хозяин мастерской по пошиву тарбушей — доказывал 
необходимость сохранить свое производство и просил советское правительство о 
срочной финансовой помощи, чтобы не дать погибнуть этому важному для Египта 
ремеслу.
    Запомнилось и другое удивительное письмо. Его автор сердечно благодарил 
советское правительство за решительный вклад в прекращение «тройственной 
агрессии» против Египта, воздавал должное мужеству и благородству советских 
людей и сообщал, что у него родился мальчик, одиннадцатый ребенок в семье. В 
честь советского премьера он назвал мальчика Булганин. А поскольку содержать 
свою семью он не может по причине крайней бедности, он дарит своего ребенка 
правительству Советского Союза. В конце письма указывался адрес, по которому 
посольство могло получить мальчика в любое удобное для него время.
    Много было страданий, нищеты и убожества в прежнем Египте!
    Однако самыми поразительными во всей этой египетской действительности были, 
конечно, удивительная жизнестойкость египтян, их любовь к шутке, тяга к острому 
слову, какой-то непостижимый наивный оптимизм. Мне кажется, что эта 
национальная черта египтян вообще не поддается разгадке.
    
    Шагнувшие с портретов
    
    Человек из провинции, солдат, а затем студент, я никогда не имел контактов 
с людьми известными и ничего не знал о высших эшелонах власти. Члены политбюро 
ЦК ВКП(б) представлялись мне людьми неземными, корифеями, вождями, полубогами и,
 естественно, живыми соратниками Ленина.
    И вот совсем неожиданно я увидел их почти всех вблизи. Вся когорта в полном 
составе, за исключением Сталина и Берии, предстала передо мной на приеме в 
Кремле по случаю пребывания в Союзе наследного принца Йеменского 
Мутаваккилийского Королевства эмира Сейф аль-Ислама Мухаммеда аль-Бадра в июне 
1956 года.
    Принц, облаченный в красивое национальное одеяние, затравленно смотрел 
своими выпученными глазами на кремлевское великолепие, на сотни людей, его 
окружавших. И действительно, было от чего прийти в замешательство, учитывая, 
что это был первый визит аль-Бадра за пределы арабского мира. Да и образование 
у него в полном смысле было церковноприходское: он окончил существовавшую в 
Йемене четырехлетнюю школу — кажется, «Ахмадию», — где сыновья состоятельных 
людей изучали Коран, арабский язык и арифметику. Учебных заведений более 
высокого уровня тогда в стране не было. Для принца наш мир казался, конечно, 
далеким и малопонятным.
    Я сопровождал аль-Бадра, водил его от одного деятеля к другому и переводил 
беседы, большей частью самого банального содержания. Вожди спрашивали: «Как 
доехали?»,
47
    «Как ваше самочувствие?», «Как поживает Его Величество господин король?», 
«Как вам наша погода?», «Нравится ли вам русская кухня?», «Куда еще вас 
повезут?» и так далее. «Как доехали?» На этот вопрос сразу и не ответишь. Был 
долгий путь от тогдашней столицы Йемена Таиза до Каира со многими остановками, 
а в Каире йеменцев посадили на наш «Ил-14» и в полубессознательном состоянии 
из-за тряски и качки доставили в Симферополь. Пока йеменцы приходили в себя 
после изнурительного перелета, я высунулся из самолета и попал под град 
вопросов со стороны встречавшего йеменцев Сидора Артемьевича Ковпака, 
легендарного партизанского командира, дважды Героя Советского Союза и 
заместителя Председателя Президиума Верховного Совета Украины.
    — Товарищ сопровождающий, — обратился он ко мне, — мы никогда не принимали 
таких диковинных гостей. Как с ними обходиться? Что с ними делать? Мы вот обед 
для них приготовили.
    — Они прежде всего мусульмане и строго выполняют свои религиозные 
предписания. Поэтому не надо предлагать им спиртные напитки и свинину.
    — Да. По этому вопросу, — вздохнув, сказал Ковпак, — мы уже получили 
указание из Москвы. А самим-то нам можно выпить?
    — Самим — можно, — разрешил я, очевидно, превысив свои полномочия.
    Обсудили еще какие-то детали, пока йеменцы не пришли окончательно в себя от 
перелета и не стали медленно выбираться из самолета. Воздухоплавателями они 
оказались никудышными и из-за непривычки к полетам, и из-за слабого физического 
развития.
    Наконец я собрал всех вместе, познакомил с Ковпаком, и мы отправились в 
какой-то зал обедать. Здесь и произошел весьма крупный конфуз... Всего 
инструкции из Москвы предусмотреть не могли.
    У банкетного зала нас ожидали дородные женщины — члены ЦК компартии Украины,
 депутаты Верховного Совета УССР, знатные доярки, знатные учительницы, 
знаменитые ученые. Все они были одеты в яркие праздничные платья, а на их 
могучих грудях сверкали золотом и сереб-
48
ром Звезды Героев, ордена, медали и депутатские значки. Самые красивые девушки 
вручали хлеб-соль и звенели монистами. Местный протокол уже побеспокоился о том,
 чтобы справа и слева от каждого малорослого йеменца сидели знатные женщины 
Украины.
    Я же сидел весь красный и потный, сгорая от стыда и проклиная все на свете, 
ибо более дикой ситуации невозможно было себе и представить. Как известно, в