мирного населения в Алжире прошли подготовку в пакистанских лагерях на деньги 
американцев. И гражданская война в Таджикистане, и братоубийственная война в 
самом Афганистане, которая бушует до сих пор, это тоже в известной мере 
следствие политики США, которые были готовы сотрудничать с самыми темными и 
реакционными силами, лишь бы ослабить влияние Советского Союза.
    Десятилетняя война в Афганистане разлагала нашу армию. Военные действия в 
чужой стране с малопонятными целями вызывали ненужную жестокость в обращении с 
населением, которое не без основания рассматривалось в качестве пособников 
моджахедов — душманов. Грабежи и насилия стали обычным, повседневным явлением.
    Да и кровавые разборки, которые до сих пор случаются между различными 
группами в наших ветеранских организациях, — это тоже печальное следствие той 
кровавой войны.
    Генералитет же систематически получал высокие звания и награды. Стало 
правилом, что генерал, выехавший на полгода в Афганистан, получал очередное 
генеральское звание, а нередко и Золотую Звезду Героя.
    Так все-таки зачем мы влезли в Афганистан? Некоторые наши политики и 
высокие в прошлом должностные лица ссылаются на важные стратегические интересы 
Советского Союза, но в чем они заключались, как правило, не объясняют. Вообще 
словосочетание «важные стратегические интересы» всегда покрыто тайной. Раз 
стратегические, значит, это не всем дано понять и не всем положено знать. И 
нечего лезть с вопросами.
363
    Самым понятным и приемлемым объяснением было то, что мы заинтересованы в 
сохранении дружественного нам Афганистана и спокойной советско-афганской 
границы. Кроме того, было желание продемонстрировать перед всем миром, и прежде 
всего перед США, нашу решимость отстаивать государственные интересы не только 
посредством дипломатических акций, но в крайнем случае и путем применения 
военной силы. Тем более, что американцы действительно все время давали повод. 
Они не только демонстрировали свою военную силу, но и реально и повсеместно ее 
наращивали.
    Конкретных подтверждений этому было более чем достаточно: проволочки с 
ратификацией Договора ОСВ-2, новые долгосрочные программы вооружения армии США, 
создание американских «сил быстрого развертывания». Предположение о том, что 
если мы пустим развитие событий в Афганистане на самотек, то там могут 
появиться ракеты, нацеленные на Советский Союз, тоже не было лишено оснований. 
Плюс к этому затяжной конфликт с Китаем и многое другое (пограничная Турция — 
член НАТО, возможное вмешательство США в дела соседнего Ирана и так далее).
    Рассуждения же о том, что Советский Союз через свою военную акцию в 
Афганистане хочет выйти к «теплым морям», расширив зону своего влияния вплоть 
до Индийского океана, не выдерживают серьезной критики. Наше политическое 
руководство не было до такой степени наивным и уверенным в своих собственных 
военных, экономических и политических возможностях, чтобы строить подобные 
авантюрные планы.
    Я думаю, что, принимая решение о вводе войск, Брежнев, Андропов, Громыко и 
Устинов просчитали только одну сторону из всего комплекса наших 
военно-политических интересов, а именно — положение в Афганистане и на наших 
южных границах. Другие аспекты международной политики в расчет не принимались, 
не говоря уже о политике внутренней.
    Введя войска в Афганистан и оставшись там на долгие годы, мы дали хороший 
повод США для более активного вмешательства в дела этого региона и обеспечили 
ему надежных союзников в проведении антисоветского курса.
364
    Высшее советское руководство не предусмотрело реакцию мусульманского мира 
на ввод войск. В одночасье мы потеряли в этом мире друзей и приобрели много 
врагов, да и «движение неприсоединения» отвернулось от нас.
    Но главное — это то, что при принятии данного решения были полностью 
проигнорированы вопросы внутреннего положения в СССР.
    Похоже, что высшие советские руководители продолжали верить в монолитность 
нашего общества, национальное единство, надежность армии и неисчерпаемые 
экономические возможности. То, что наше вооруженное вмешательство в Венгрии и 
Чехословакии было крайне негативно встречено частью советской интеллигенции, 
предпочли забыть, а этого не следовало бы делать.
    Самое же прискорбное состояло в том, что не была учтена реакция населения 
на гибель наших солдат в Афганистане. Смерть и увечья тысяч молодых людей во 
имя непонятных «стратегических интересов» с каждым днем подрывали доверие 
населения Советского Союза к своим руководителям. Только полным параличом 
высшей власти можно объяснить то, что наша разлагающаяся армия целых десять лет 
оставалась в Афганистане.
    Горькие плоды афганской трагедии мы пожинаем и по сию пору.
    А что касается меня, то в результате афганской войны я стал убежденным 
пацифистом (раньше в нашем партийно-правительственном аппарате это слово было 
вообще ругательным). Я пришел к окончательному выводу, что ни одну национальную 
проблему в мире нельзя решить путем иностранной военной интервенции. Война 
допустима лишь в одном случае: когда надо защищать свою родину от напавшего на 
нее врага. Все остальные конфликты должны решаться без оружия.
     ? ??
    Закончил я эту главу 24 сентября 1997 года, а, вернувшись вечером домой, 
увидел в «Красной Звезде» некролог:
    «Военный совет, командование ВДВ, друзья и товарищи с глубоким прискорбием 
извещают о смерти участника бое-