а 

большом удалении от полигона. В лаборатории подполковника Е. С. Демента 
давались 
оценки тысячам проб. С точностью до многотысячной доли рентгена проверялись 
продукты питания, травы, грунт, ткани, горючее и так далее. Одним из 
поставщиков проб 
для лаборатории была группа тыла. Лабораторные данные мы помещали в отчетах. 
Крыловцев на полигоне знали хорошо. Один подполковник Н. С. Просянников чего 
стоил! 
Он возглавлял отдел радиационной разведки и безопасности. Смуглый как цыган, 
худой, 
очень строгий и немного крикливый. Бывало, остановит на контрольном пункте 
машину, 
будь в ней хоть генерал, и настойчиво: 
- Без спецодежды и противогаза не пропущу. Я отвечаю перед командованием за 
вашу 
жизнь! 
И никакие уговоры генерала повлиять не могут. [75] 
Изредка зимой бывали на поле специалисты по автоматике и приборам из секторов 
подполковников В. В. Алексеева и В. И. Крылова. Они постоянно контролировали 
состояние своих сооружений, кабельную систему и приборы. 
Но большую часть зимнего времени офицеры полигона занимались изучением 
результатов испытаний, писали закрытые рефераты по заданию из Москвы и 
выполняли 
основную научно-исследовательскую работу (НИР) по теме "Действия войск и тыла в 

условиях применения ядерного оружия". Этой теме командование полигона придавало 

особое значение. Основными ее исполнителями были офицеры инженерных войск Е. И. 

Коршунов, М. В. Вершинин, И. Д. Асеев, В. И. Гришин, А. И. Садовников, И. И. 
Нарыков, 
И. А. Иванов, Н. Е. Сапухов, С. А. Врублевский и весь отдел вооружения 
полковника И. А. 
Горячева. 
Значительно позже многим из нас приходилось читать наставление по 
противоатомной 
защите войск и другие военные учебные пособия и видеть свои абзацы один к 
одному, 
хотя наших фамилий там не значилось. Работали мы с десяти до двенадцати, 
являясь 
точно к началу работы в корпуса пятого сектора. В стужу нас подвозили от жилого 

городка на автобусе, поскольку даже два километра преодолеть пешком было трудно.
 Два 
часа на перерыв - мы успевали пообедать и отдохнуть. Боже упаси опоздать на 
службу! У 
дверей стоял солдат, проверял пропуска, а в уголочке - дежурный по сектору [76] 
или 
кто-то из начальства с блокнотом в руке. Опоздавших записывали, и список 
передавался 
самому И. Н. Гурееву. 
Были у нас, как и во всех воинских частях, дни командирской учебы, когда 
штудировали 
уставы и до хрипоты выступали на семинарах, тематика которых определялась 
Главным 
политуправлением Советской Армии и Военно-Морского флота. 
Было заведено ежемесячно проводить партийные собрания всего пятого сектора и по 

необходимости в низовых парторганизациях отделов, где таковые имелись. 
На собраниях мы критиковали условия быта на полигоне, подчеркивая, что наша 
работа 
равносильна выполнению боевой задачи, а обеспечивается далеко не по фронтовым 
нормам. Ученые-медики доказали, что людям, подвергающимся облучению, крайне 
необходимы молочные продукты, мед, икра, фрукты, но мы этого не видели. Летом 
молока не было, потому что мешала жара, зимой - мороз. Если молоко и привозили, 
то в 
виде мокрого снега, и выдавалось оно по списку матерям на грудных детей. 
Возмущение 
возрастало, когда мы видели, что для высокого руководства и ученых, приезжавших 
на 
полигон, всего было в избытке. 
В выходные дни, если не было сильного мороза и пурги, многие офицеры выезжали 
на 
подледный лов. Удавалось [77] привозить крупных щук и окуней. Свежая рыба в 
"Лимонии" - деликатес. 
В первую зиму, когда приехали семьи многих новичков, Горячев, начальник нашего 
отдела, решил позаботиться о них и послал меня в командировку в Семипалатинск, 
чтобы 
я закупил на всех мясо, молочные продукты, фрукты, орехи. Все, что можно было 
приобрести на городском рынке, правда, втридорога. 
Заказов поступи