день командование выехало на место, отведенное для полигона - 
почти 
две сотни километров, дорога разбита. На обочинах торчат жерди с пучком сена на 
конце 
- ориентиры для транспорта в непогоду. Наконец приехали. Голое место. Лишь 
кое-где 
темнеют островерхие бугорки. Это землянки солдат, сержантов и офицеров 
инженерных 
войск, выполнявших заказы полигона. У обрывистого берега стоит один-одинешенек 
небольшой полузаглубленный щитовой домик - жилье и служебный кабинет начальника 

строительства генерал-майора М. И. Черных. В его подчинении находилось до 
десяти 
тысяч воинов инженерных войск. 
Будущие дома и другие строения были лишь обозначены колышками. В прошлом редко 
ступала нога человека здесь, на "диком бреге Иртыша". Но стоило в Генеральном 
штабе 
обвести на карте красным карандашом овал, как в этом месте вскоре зашумели 
голоса 
людей в шинелях, заурчали моторы, в чистое небо потянулся дым из трубы тепловой 

электростанции. Шло время, и уже недалек был день, когда над степью поднимется 
самый грязный дым - атомное облако. В ту весну сюда прибыли многие сотрудники 
полигона, сразу же окрестив степной гарнизон "Лимонией". 
Утром 1 мая 1948 года над прииртышской степью из репродуктора на столбе у 
палатки 
политотдела звучала музыка, слышались голоса с Красной площади столицы. С 
праздничной демонстрации радиорепортер, словно специально для полигонщиков, 
воспроизвел слова И.В.Курчатова, сказанные им 25 декабря 1946 года, когда 
впервые была 
осуществлена реакция деления урана: "Атомная энергия теперь подчинена воле 
[31] советского человека!" А 6 ноября 1947 года на торжественном заседании 
Моссовета 
И.В.Курчатов заявил миру, что "секрета атомной бомбы для СССР больше не 
существует". 
К моему приезду ядерный полигон уже имел семилетний возраст и боевую биографию. 
В 
землянках и палатках летом жили только военные строители, чтобы быть поближе к 
возводимым объектам. В основном от них зависели сроки подготовки к очередному 
ядерному взрыву. 
Опытное поле похоже на огромное блюдо диаметром двадцать - двадцать два 
километра. В первую очередь, как и положено в боевых условиях, готовились 
командный 
пункт - подземное комфортабельное убежище на удалении десяти километров, 
огромные бетонные треугольники с вмонтированными датчиками, испытательные 
объекты и сама вышка под атомную бомбу. Потом уже делалось что-то для быта 
людей: 
расчищалась дорога, строились скромные двухэтажные деревянные дома, похожие на 
поселковые бараки для шахтеров и торфоразработчиков, столовая, хранилища, бани, 

убогий магазинчик... 
Еще летом 1948 года под Челябинском завершилось сооружение первого 
промышленного 
атомного реактора (завода "А"), а через несколько месяцев было принято в 
эксплуатацию 
и радиотехническое предприятие (завод "Б"), занимавшееся выделением плутония из 

облученного урана, что позволило приступить к изготовлению и испытанию первой 
атомной бомбы. 
В начале 1948 года Совет Министров СССР обязал И. В. Курчатова, Ю. Б. Харитона 
и П. 
М. Зернова не позднее 1 декабря 1949 года изготовить и передать на 
государственные 
испытания первые экземпляры атомных бомб. Было время, когда все стремились к 
перевыполнению планов, давали клятву вождю на митинге или собрании, что не 
пожалеем сил... Перевыполнено было и это правительственное задание. Полигон 
подготовили раньше установленного срока. Под усиленной охраной доставили все 
необходимое. Все, кому положено, приехали на полигон за много дней до Ч - 
намеченного времени взрыва. Сборка атомной бомбы проводилась под наблюдением И. 

В. Курчатова и А. П. Завенягина. Ученым и руководителям пришлось поволноваться 
- 
прибыл сам Берия... 
29 августа 1949 года в 6 часов 20 минут по местному времени, в хороший 
безоблачный 
день на командном пункте ученые-атомщики подписали акт о возможности испытания 
опытного образца. Как мне рассказывали очевидцы, за столиком с телефонными 
аппаратами, с помощью которых можно было немедленно связаться с Москвой, уселся 

Берия, рядом с ним офицер полигона Сергей Давыдов, отвечающий за пульт