только в случае войны и что Ледокол Революции сможет сделать Европу уязвимой. 
Адольф Гитлер, не сознавая того, расчищал путь мировому коммунизму. 
Молниеносными войнами Гитлер сокрушал западные демократии, при этом распыляя и 
разбрасывая свои силы от Норвегии до Ливии. Ледокол Революции совершал 
величайшие злодеяния против мира и человечества и своими действиями дал Сталину 
моральное право в любой момент объявить себя Освободителем Европы, заменив 
коричневые концлагеря красными. Сталин понимал, что войну выигрывает не тот, 
кто в нее вступает первым, а тот, кто вступает последним, и любезно уступил 
Гитлеру позорное право быть зачинщиком войны, а сам терпеливо ждал момента, 
„когда капиталисты перегрызутся между собой“. (Сталин, речь 3 декабря 1927 
года)» ( «Ледокол»).
Ссылок на источник сведений о таком своеобразном наименовании Гитлера не 
приведено никаких. Видимо, источник сведений тот же, что поведал об 
автострадных сеялках Харьковского паровозостроительного завода. Но не суть 
важно, давайте разберем саму идею Третьего рейха «Ледокола Революции». Первое, 
что является вопиющим противоречием этой теории, — это военное соглашение с 
Францией. Напомню, что после прихода к власти Гитлера, СССР в 1934 г. стал 
членом Лиги Наций, заключил договоры о коллективной безопасности с Францией и 
Чехословакией. Согласно Договору о взаимопомощи между СССР и Чехословакией от 
16 мая 1935 г. стороны договорились немедленно оказывать друг другу помощь при 
нападении со стороны какого-либо европейского государства — при условии, что 
помощь жертве нападения будет оказана со стороны Франции. По поводу всех этих 
мероприятий И.В. Сталин высказался так: «Советский Союз считает, что в такое 
тревожное время не следует пренебрегать даже такой слабой международной 
организацией, как Лига Наций. В мае 1935 года был заключен договор между 
Францией и Советским Союзом о взаимной помощи против возможного нападения 
агрессоров. Одновременно с этим был заключен аналогичный договор с 
Чехословакией». Широко известные Киевские маневры 1936 г. были своего рода 
демонстрацией новым союзникам советской военной мощи, делегация Франции была 
самой многочисленной. В эту же пору советские инженеры получили возможность 
ознакомиться с чехословацкими танками. Фактически этим союзом возрождалась 
система 1914 г., нажим на Германию с запада и востока в случае войны. Вот что 
пишет об этом соглашении Л.Д. Троцкий в «Преданной революции»: «Вызванное 
победой германского национал-социализма сближение, а затем и прямое военное 
соглашение с Францией, главной охранительницей статус-кво, дает Франции 
несравненно больше выгод, чем Советам. Обязанность военной помощи со стороны 
СССР имеет, согласно договору, безусловный характер; наоборот, помощь со 
стороны Франции обусловлена предварительным согласием Англии и Италии... [...] 
Нельзя придавать серьезного значения утверждениям, будто помощь со стороны СССР 
мало действительна ввиду отсутствия у него общей границы с Германией. В случае 
нападения Германии на СССР необходимая общая граница будет, очевидно, найдена 
нападающей стороной. В случае нападения Германии на Австрию, Чехословакию, 
Францию Польша не сможет оставаться нейтральной ни одного дня: признав свои 
союзные обязательства по отношении к Франции, она неизбежно откроет дорогу для 
Красной Армии; наоборот, порвав союзный договор, она станет немедленно 
помощницей Германии; в этом последнем случае „общую границу“ найдет без труда 
СССР. Сверх того морские и воздушные „границы“ сыграют в будущей войне не 
меньшую роль, чем сухопутные». И как все эти мероприятия стыкуются с теорией 
«Ледокола Революции»? Зачем связывать себя договорами с Францией, 
Чехословакией? А если придется эти договоры выполнять и вступать в войну до 
того, как Гитлер «расчистит путь к мировому коммунизму»? И придется ДБ-3 
бомбить Кельн в 1938 году, закапывая «Ледокол Революции» в могилу. Так что дела 
советского правительства никак не свидетельствуют в пользу идеи «Ледокола 
Революции». Но даже если бы такая идея в умах советских руководителей 
существовала, то ее реализация представляется сомнительной. Просто в силу 
отсутствия у СССР действенных рычагов воздействия на европейскую политику. У И.
В. Сталина попросту не было возможности влиять на события в Европе в нужном 
направлении. Ярче всего это проявилось в ходе событий 1938 г. вокруг 
Чехословакии, завершившихся Мюнхенским сговором. Например: «в условиях 
чехословацкого кризиса 1938 г., чреватого возникновением войны, в которой в 
силу своих союзнических обязательств в отношении Чехословакии и Франции должен 
был принять участие и СССР, советское руководство 26 июня 1938 г. приняло 
решение о формировании 6 армейских групп в Белорусском (БВО) и Киевском (КВО) 
военных округах». (Мельтюхов М. Упущенный шанс Сталина.) То есть И.В. Сталин 
был готов активно участвовать в умерщвлении «Ледокола Революции». Владимир 
Богданович все эти события не рассматривает, отделываясь широковещательными 
заявлениями:
«У меня много материалов из германских военных архивов, но и их я практически 
не использую. Мой главный источник — открытые советские публикации. Даже этого 
вполне достаточно для того, чтобы поставить советских коммунистов к стене 
позора и посадить их на скамью подсудимых рядом с германскими фашистами, а то и 
впереди. Мои главные свидетели: Маркс, Энгельс, Ленин, Троцкий, Сталин, все 
советские маршалы во время войны и многие ведущие генералы».
На мой непросвещенный взгляд, было бы странно искать информацию о событиях 30-х 
годов у покоившихся на тот момент в земле деятелей. Не менее странный источник 
информации о европейской политике советские маршалы и «ведущие генералы», 
получавшие информацию о происходившем в Лондоне и Мюнхене из передовиц 
советских газет. Позволю себе предоставить слово не «коммунистическим 
историкам», а американскому журналисту Уильяму Ширеру, работавшему в 
предвоенные годы в Европе корреспондентом «Чикаго трибюн», а в послевоенное