соединений для обороны в значительной степени повышает устойчивость 
оборонительных рубежей полевых армий и резко увеличивает количество 
артиллерийских стволов и противотанковых средств. Достаточно указать, что выход 
2-й танковой армии на оборонительный рубеж 13-й армии увеличил ее 
артиллерийские и противотанковые средства на 16%, а в 6-й гвардейской армии с 
выходом на ее рубеж 1-й танковой армии это увеличение достигло 83,5%». (Сборник 
материалов по изучению опыта войны №11. М.: Воениздат НКО, 1944. С. 154.)
В дополнение к вышеприведенным фактам привлеку на свою сторону нейтральное и 
вполне авторитетное мнение польского генерала Сикорского: «Организация 
современной армии зависит также в значительной степени от факторов 
политического порядка. Их внешним выражением являются попытки подразделить 
оружие на оружие специально оборонительного характера и так называемое 
наступательное оружие. Эта дифференциация в гораздо большей степени отвечает 
ничем не обоснованной и являющейся чистой теорией идеологии, чем 
действительному положению вещей. Армия является в одинаковой степени как 
орудием обороны, так и орудием наступления. Если даже цели военных действий 
могут быть различными, орудие, которым армия пользуется, остается неизменным... 
Хотя между наступательной и оборонительной войнами существует большая моральная 
разница, но с технологической точки зрения не должно быть никакой 
дифференциации между противостоящими друг другу армиями». (Сикорский В. Будущая 
война. М.: Воениздат, 1936. С. 77.) Солидарен с Сикорским и Черчилль. Он пишет 
в своих воспоминаниях: «Когда в мае 1932 года все партии превозносили в палате 
общин достоинства разоружения, министр иностранных дел предложил новый принцип 
классификации видов оружия, употребление которых должно быть разрешено или 
осуждено. Он назвал это качественным разоружением. Разоблачить ошибку было 
легче, чем убедить депутатов. В своем выступлении я заявил: „Министр 
иностранных дел сказал нам, что трудно подразделить оружие на категории 
наступательного и оборонительного оружия. Это действительно так, ибо почти 
любое оружие может быть использовано как для обороны, так и для наступления, 
как агрессором, так и его невинной жертвой. Чтобы затруднить действия 
захватчика, тяжелые орудия, танки и отравляющие вещества предполагается отнести 
к зловредной категории наступательного оружия. Но германское вторжение во 
Францию в 1914 году достигло своего наивысшего размаха без применения 
какого-либо из указанных видов оружия. Тяжелое орудие предлагается считать 
наступательным оружием. Оно допустимо в крепости: там оно добродетельно и 
миролюбиво по своему характеру. Но выдвиньте его в поле — а в случае 
необходимости это, конечно, будет делаться, — и оно тотчас же становится гадким,
 преступным, милитаристским и подлежит запрету в цивилизованном обществе. 
Возьмем теперь танк. Немцы, вторгшись во Францию, закрепились там и за 
каких-нибудь пару лет уничтожили 1 миллион 500 тысяч французских и английских 
солдат, пытавшихся освободить французскую землю. Танк был изобретен для того, 
чтобы подавить огонь пулеметов, благодаря которым немцы держались во Франции, и 
он спас огромное множество жизней при очищении французской территории от 
захватчиков. Теперь, по-видимому, пулемет, являвшийся тем оружием, с помощью 
которого немцы удерживали 13 французских провинций, будет считаться 
добродетельным и оборонительным оружием, а танк, послуживший средством спасения 
жизни союзных солдат, должен всеми справедливыми и праведными людьми быть 
предан позору и поношению... Более правильной классификацией явилось бы 
запрещение оружия массового уничтожения, применение которого несет смерть и 
ранения не только солдатам на фронте, но и гражданскому населению — мужчинам, 
женщинам и детям, находящимся далеко от этих районов. Вот в каком направлении 
объединенные нации, собравшиеся в Женеве, могли бы, мне кажется, действительно 
надеяться продвинуться вперед...“ (Черчилль У.С. Вторая мировая война. М.: 1991.
 Т. 1. С. 49.)
Выслушав мнение авторитетов, попробуем построить «оборонительную» армию из 
«наступательного» (по В. Суворову) вооружения и, наоборот, «наступательную» из 
«оборонительного». Представим, что по Карельскому перешейку проходит граница 
между Финляндией и Польшей. Польша имеет территориальные претензии к Финляндии. 
Как должны строить свои вооруженные силы означенные страны (с учетом имеющихся 
возможностей и конкретных задач)?
Соберем «польскую» армию из «оборонительного» вооружения. Расстояния на 
Карельском перешейке небольшие, крупные подвижные соединения не нужны. Танковые 
войска достаточно держать в виде батальонов непосредственной поддержки пехоты 
из закупленных во Франции танков Рено-35. Вдоль границы строятся укрепления 
высокого качества. Пехотные дивизии насыщаются противотанковыми пушками и 
укороченными пушками-»трехдюймовками» в полках. План войны: сбор в определенной 
точке границы штурмового кулака пехоты и прикрытие остальной границы пехотой в 
долговременных укреплениях. Оборона взламывается на узком фронте, укрепления 
захватываются по технологии немцев Первой мировой — штурмовыми группами 
стрелков, саперов, огнеметчиков при поддержке полковой артиллерии. Далее пехота 
не спеша двигается на своих двоих к Хельсинки. Контрудары мехчастей противника 
отбиваются противотанковой артиллерией. Теперь соберем «финскую» армию из 
«наступательного» вооружения. Вдоль границы укрепления средней паршивости, 
бетонные коробки, слегка заглубленные в землю. Но такие укрепления создаются в 
несколько эшелонов. Поскольку нельзя предсказать место удара, создается 
механизированный корпус из двух танковых и одной мотострелковой бригады. Танки 
заказываем в Швеции, колесно-гусеничные Ландсверк-30. Пехота мотострелковой 
бригады передвигается вместе с танками на грузовиках. Дополняется это 
одной-двумя моторизованными дивизиями, пехота на грузовиках. Можно заменить 
автомобильными батальонами для перемещения обычных дивизий. Помимо этого