Мы оставляем в стороне все доводы Сазонова Пурталесу, все заверения Сухомлинова 
и Янушкевича германским военным представителям, что русская мобилизация не 
создает опасности европейскому миру. Можно с уверенностью сказать, что Германия 
не дала бы спокойно закончить мобилизацию ни в России, ни во Франции, хотя обе 
они об этом и мечтали.
«Мобилизация на пороге мировой войны являлась преддверием войны, фактическим ее 
объявлением и только в таком смысле и могла быть понимаема.
[...]
В наши дни политическое значение мобилизации не только не уменьшилось, но, 
наоборот, еще более возросло, поскольку этот военный акт захватывает все 
области жизни государства. Поэтому в современных условиях мобилизующее 
государство должно заранее принять твердое решение о ведении войны. Если в 1914 
году никого нельзя было запугать частными мобилизациями, то тем более ныне 
подобные мобилизации менее всего составят действительную угрозу». (Шапошников Б.
М. Воспоминания. Военно-научные труды. М.: Воениздат, 1974. С. 552, 553.)
Таким образом, когда Б.М. Шапошников говорит, что мобилизация — это война, 
имеется в виду как раз сам факт начала мобилизации. Как открытой, так и скрытой.
 Начало мобилизации, становящейся известной противнику, в условиях 20-го 
столетия фактически означает начало войны. Борис Михайлович оперирует событиями 
Первой мировой и главой своей книги, посвященной мобилизации, предупреждает 
властителей о том, что объявлением мобилизации нельзя бросаться направо и 
налево, использовать это как средство политического давления.
Какие же были сделаны выводы из событий Первой мировой? Версия Владимира 
Богдановича выглядит так ( «День М»):
«Теперь представим себя в гулких коридорах штаба РККА где-нибудь в 1925 году. 
Перед стратегами стоит задача подготовки новой мировой войны с целью, как 
выражался товарищ Фрунзе, „завершения задач мировой революции“. Задача 
стратегам поставлена непростая: учесть ошибки всех армий в начальном периоде 
Первой мировой войны и подготовить новую войну так, чтобы государство не 
разорить, противника не вспугнуть и чтобы армию развернуть такую, удар которой 
будет и внезапным, и сокрушительным».
После того как читатель представил себе в роли руководителей РККА 20-х 
генерала-злоумышленника Иван Пьётр из голливудского боевика (зверское лицо, 
униформа с погонами до локтя, vodka в граненом стакане, портрет Ленина на 
стене), В. Суворов подсовывает ему хитроумный план.
«И был разработан принципиально новый план вступления в войну. Вот краткое его 
содержание.
1. Процесс мобилизации разделить на два этапа: тайный и открытый.
2. Первый тайный этап — до начала войны. [...] армию увеличить до 5 миллионов 
солдат.
3. Ради маскировки первый тайный этап мобилизации растянуть во времени на два 
года, кроме того, тайную мобилизацию маскировать локальными конфликтами.
4. Этап тайной мобилизации завершить внезапным сокрушительным ударом по 
противнику и одновременно начать второй открытый этап мобилизации [...]»
Далее идет традиционный далекоидущий вывод: «Как начинать тайную мобилизацию за 
два года до вступления в войну, если момент вступления в грядущую войну нам не 
известен? Советские стратеги и на этот вопрос нашли ответ: следует не идти на 
поводу у событий, не ждать, когда война возникнет стихийно, сама собой, в 
неизвестный для нас момент, а планировать ее, УСТАНОВИТЬ момент ее начала».
На самом деле Владимир Богданович просто не в курсе. В 1925 г. в гулких 
коридорах были совсем другие проблемы. В январе 1924 г. ЦК назначил специальную 
комиссию под председательством С.И. Гусева в составе М.В. Фрунзе, К.Е. 
Ворошилова, Г.К. Орджоникидзе, Н.М. Шверника и других для всестороннего 
обследования состояния Красной Армии. После нескольких месяцев работы комиссия 
сделала неутешительный вывод. «Красной Армии, — говорилось в докладе комиссии,
 — как организованной, обученной, политически воспитанной и обеспеченной 
мобилизационными запасами силы, у нас в настоящее время нет. В настоящем своем 
виде Красная Армия небоеспособна». Такая же уничтожающая оценка содержалась и в 
резолюции пленума ЦК, принятой по результатам работы комиссии:
«Заслушав доклад комиссии и единогласно принятые ею резолюции, пленум ЦК 
констатирует наличие в армии серьезных недочетов (колоссальная текучесть, 
полная неудовлетворительность постановки дела снабжения и пр.), угрожающих 
армии развалом». (Антошин A.M. Военная реформа 1924—1928 гг. М.: РИО ВЮА. 1951. 
С. 8.)
Но, как читатель догадывается, гулкие коридоры были не только в штабе РККА, но 
и в штабах других армий. Соответственно в этих штабах раздумывали о том, как 
можно избежать недостатков и просчетов, сопровождавших вступление в Первую 
мировую войну. Как говорил Ф.М. Достоевский, «Все мы вышли из гоголевской 
„Шинели“. Точно так же все военные теории 30-х годов вышли из опыта Первой 
мировой войны. В отношении мобилизации таким опытом был июль — август 1914 г. 
Сама по себе идея скрытой мобилизации с целью упреждения противника и удара 
развернутой армией новинкой не была. В России в 1913 г. был установлен так 
называемый подготовительный к войне период. В период с марта до июля 1914 г. 
шли общие мероприятия по усилению армии. Например, были задержаны под знаменами 
призванные на сборы весной 1914 г., 27 марта был запрещен вывоз верховых 
лошадей за границу. А 26 июля 1914 г. был объявлен подготовительный период. 
Полевые войска в европейской части России были переведены на военное положение. 
Подвижной состав отводился из приграничных округов, накапливались запасы 
продовольствия в районах развертывания. До 30 июля, официального начала 
мобилизации, многие части были доведены до численности военного времени. См.: Г.