Генеральным секретарем.
    Ничего подобного! В первой половине 1991 года я лично дважды участвовал в 
заседаниях пленумов ЦК и имел возможность почувствовать настроения. В адрес 
Горбачева и его политики публично высказывалась нелицеприятная критика, не 
говоря уже о кулуарных разговорах. Отмечалось, что инициированные им реформы не 
принесли ожидаемых результатов и замыслы Генерального секретаря не очень 
понятны. Несколько членов ЦК с мест, независимо друг от друга, назвали в 
беседах со мной Горбачева «глухарем», что в комментариях не нуждается.
199
    Волна критики на последнем пленуме ЦК КПСС была настолько сильной, что 
Горбачев вынужден был взять слово и заявить о своей готовности уйти в отставку. 
После этого он демонстративно покинул зал. Большинство членов ЦК не возражали 
против отставки, но политбюро сочло, что «лошадей на переправе не меняют», и 
Генсека уговорили отозвать свое заявление об отставке.
    Горбачев остался на своем посту. Но пассивное сопротивление ему на местах 
продолжалось. Члены партии задавались вопросом: к чему ведет дело Генеральный 
секретарь? Было похоже, что он, отбросив отечественные реалии, увлекся 
разработкой программ в духе европейской социал-демократии.
    Плюрализм мнений в демократическом государстве — вещь хорошая. Но когда 
сегодня Генеральный секретарь жарко отстаивает социалистический выбор и 
необходимость сохранения единой страны, а завтра внезапно начинает заигрывать с 
так называемой «межрегиональной» группой депутатов-либералов, явно 
проповедовавшей далеко не социалистические идеалы, было трудно понять, куда он 
ведет страну. Горбачева критиковали и слева, и справа. Его положение было 
незавидным, и по-человечески ему можно было посочувствовать. Однако 
бесконечными маневрами и непоследовательностью были недовольны все.
    Что касается меня лично, я выступал за изменение программы партии в сторону 
более современной экономической политики, уважения прав личности и терпимости к 
политическому плюрализму. Да и большинство критиков Горбачева было не против 
назревших реформ, а против непродуманности и непредсказуемости конкретных шагов 
руководства. Нереально из одного состояния моментально перейти в другое, разом 
перечеркнув все происшедшее после Октябрьской революции, и рассчитывать на 
быстрый успех, уповая на иностранные займы.
    На фоне общего недовольства политикой Горбачева, распространившегося во 
всех слоях общества, активизировалась оппозиция. Под лозунгами «Горбачева — в 
отставку!» на Манежной площади, в центре Москвы, собирались десятки тысяч людей.
 Боязнь утраты власти стала еще сильнее довлеть над Горбачевым. В сложившейся 
ситуации он лихорадочно искал путей сближения с оппозицией. Явное влияние в 
этих поисках на него оказывал ближайший советник, бывший член политбюро 
Александр Яковлев, перешедший в стан «демократов». Здесь будет уместно 
подчеркнуть, что к подлинной демократии подавляющее большинство оппозиционеров, 
как подтвердили последующие события, не имели никакого отношения. Они 
руководствовались исключительно конъюнктурными соображениями и преуспели в 
достижении своих целей. Горбачев же видел для себя главную опасность в 
политических успехах Ельцина. Принимая меня по случаю назначения на должность 
первого заместителя председате-
200
ля КГБ, после обычных поздравлений он произнес запомнившуюся мне фразу: «Ну что 
же, не будем делать из Ельцина Иисуса Христа». Глаза его при этом заблестели.
    В отношении Президента к КГБ также происходили странные вещи. Поначалу у 
меня складывалось впечатление, что Горбачев хорошо понимает роль и значение 
органов госбезопасности в обеспечении интересов страны. Генеральный секретарь 
Коммунистической партии, ставший впоследствии Президентом Советского Союза, 
получал от КГБ обширную и объективную информацию. Перечень приоритетных тем был 
весьма длинным: от прогнозов развития внутриполитической ситуации в стране, 
предпосылок нарушения нормальных межхозяйственных связей и возникновения 
межнациональных конфликтов до анализа планов и замыслов Запада по отношению к 
нашей стране. Информационная служба разведки была традиционно сильна, а в 
Комитете дополнительно создано и укомплектовано блестящими специалистами мощное 
Аналитическое управление.
    Горбачев проявлял очень большой интерес к информации Комитета 
госбезопасности, запрашивая все новые и новые данные. Информированность 
ведомства, лично Владимира Александровича Крючкова и его мнение Президент 
высоко ценил. Находясь у председателя КГБ на докладах и совещаниях, я был 
свидетелем того, что Горбачев звонил ему по спецсвязи чуть ли не ежечасно. Но 
на деле он мало прислушивался к информации и не делал из нее должных выводов. 
Сотрудники госбезопасности вынуждены были даже пойти на необычный шаг, настояв 
на отправлении ему принятого на офицерском собрании открытого письма с 
требованием более адекватно реагировать на крайне тревожные сигналы.
    Убежден в том, что если архивы КГБ когда-нибудь будут полностью открыты и 
вся направлявшаяся Горбачеву информация (а не только та, которую выгодно 
показывать нынешним властям) будет предана гласности, то станет ясно, что она 
была объективной и неприукрашенной. Целый ряд материалов основывался на 
секретных документах Запада и должен был служить серьезным предостережением.
    Однажды в отсутствие Крючкова мне довелось лично информировать Горбачева о 
развитии ситуации на Украине. Я доложил ему о конкретных проявлениях 
националистических и сепаратистских настроений, игнорирование которых могло 
привести к требованиям о выходе Украины из Союза. Горбачев показался мне 
встревоженным и заявил, что «нужно что-то предпринимать». Но что последовало за 
этим? От принятия каких-либо решений он, по сути дела, устранился, попытавшись