иностранец, который не был доволен условиями труда и жизни у себя на родине и 
хотел осесть в Швеции для того, чтобы приобщиться к достижениям общества 
благоденствия. Таких было большинство, и, пока шведам была нужна дешевая 
рабочая сила, они принимали их у себя в стране. Но потом рынок труда насытился, 
и СИВ стала ужесточать правила приема иностранцев, устанавливать квоты, более 
тщательно изучать мотивы эмиграции.
      Наиболее хитрые иностранцы стали скрывать свои истинные мотивы прибытия в 
страну и претендовали на статус политических беженцев. Некоторым из них, в 
основном жителям социалистических стран, удавалось получить такой статус, но 
большинство было вынуждено уехать из Швеции ни с чем. Чтобы оградить страну от 
нежелательных лиц, СИВ ввело правило, по которому оформление приезда в Швецию 
надо было осуществлять через шведские консульства в странах гражданства 
потенциальных эмигрантов.
      Очень многие бездетные шведы завезли в страну и усыновили сотни детей из 
Индии, Таиланда, ШриЛанки и Пакистана. На возникшем спросе недобросовестные 
дельцы стали делать деньги. Возникли некоторые достаточно неприглядные явления 
и в самом шведском обществе. Появилась целая категория одиноких и не только 
одиноких шведок, которые усыновляли и удочеряли двухтрех детей из Азии и, 
получая на них солидные пособия от государства, могли беззаботно жить, пока 
дети не достигнут совершеннолетия. Излишне говорить, что сами дети и их 
воспитание таких шведок ни капельки не интересовали.
      Но поток беженцев в Швецию не иссякал, люди со всех концов мира 
стремились правдами и неправдами проникнуть туда, хоть както зацепиться, 
удержаться, остаться. Наиболее распространенным и надежным способом для этого 
стали фиктивные браки. Этим — естественно, тоже за деньги — промышляли 
представительницы прекрасного пола: шведки, чаще всего студентки, установили 
таксу на такой брак и исправно собирали деньги со своего фиктивного мужа. 
Полиция быстро пронюхала о таком жульническом способе эмиграции и приняла меры 
к тому, чтобы при очередном продлении разрешения на работу и проживание 
подозреваемый иностранец представил доказательства того, что он на самом деле 
состоит в браке со шведской подданной.
      Наблюдая за шведами, я пришел к выводу, что их благожелательное отношение 
к иностранцам, основанное на чувстве сострадания и желании помочь ближнему, 
принимает порой какието уродливые формы. Нашумевший повсюду фильм 
«Интердевочка» очень точно отображает это явление. В период работы в Швеции я 
достаточно много пообщался с нашими гражданками, вышедшими замуж за шведов, и 
уже тогда понял, что для большинства из них при заключении брака чувства к 
будущему мужу имели значение десятое. Главное для них было вырваться на Запад, 
вкусить запретных плодов там, где нет парткомов, месткомов и мам с папами.
      Ко мне часто приходила на прием одна игривая и смазливая киевлянка и 
откровенно рассказывала о своих семейных неурядицах, конфликтах и проблемах. 
Както она сказала, что ее шведский муж не дает ей денег.
      — Позвольте, но на какие же деньги вы так шикарно одеваетесь? — Я знал, 
что киевлянка нигде не работала, но приходила в консульство тем не менее всегда 
в «шиншилях» и «диорах».
      — Ну что вы, Борис Николаевич, спрашиваете меня, как будто сами не 
знаете! — закокетничала дамочка с Крещатика.
      — Откуда же мне знать? — настаивал я.
      — Подрабатываю. — Тут киевлянка изобразила на лице смущение.
      — То есть как подрабатываете? — До меня все не доходило, как замужняя 
дама, нигде не работая, может так здорово подрабатывать.
      — На панели, вот как, — грубо ответила собеседница.
      — А муж знает об этом?
      — Ну конечно.
      — И что?
      — А ничего.
      Накануне к киевлянке приезжали с Украины в гости родители: мать — врач, 
отец — профессор, они приходили в консульство зарегистрироваться и произвели на 
меня вполне приличное впечатление. Как у таких родителей вырастают подобные 
детки?
      Актриса «обнаженкой» публику больше не жалует. 
      Вообще же советские гражданочки обладали в мое время (и обладают и сейчас,
 в чем я нисколько не сомневаюсь) удивительными способностями охмурять 
доверчивых и добропорядочных шведов, помыкать ими как заблагорассудится и вести 
при этом тот образ жизни, который покажется им наиболее удобным. Взять хотя бы 
мужа той киевлянки: он дважды приходил ко мне в консульство и упрашивал меня, 
умолял повлиять на его супругу, чтобы она вернулась к нему в лоно семьи.
      — Но позвольте: как же я на нее повлияю? — спрашивал я ведущего инженера 
крупнейшей фирмы Швеции.
      — Ну… какнибудь там… У вас ведь есть всякие парткомы… вы власть.
      — Да мы не имеем никаких рычагов влияния на эту категорию граждан.
      — Но как же так? Мне говорили… Разочарованный швед уходил, чтото бормоча 
про себя
      и искренне недоумевая по поводу бессилия консульских властей приструнить 
его стерву жену. Посоветовать ему выгнать ее прочь из дома я както не решался 
— всетаки я был «при исполнении», а не частным лицом, пусть и посторонним.
      Еще один курьезный случай подобного рода был связан с гостиницей 
«Прибалтийская», которую шведские строители построили в Ленинграде. Они строили 
ее в течение, кажется, двух лет, и многие строители вернулись домой с русскими 
женами, которых они подбирали в основном в ресторанах и барах — других мест