политической борьбы и управления страной преемники нынешних руководителей. Это 
происходит планомерно, продуманно, системно. Шведы не допускают ситуаций, в 
которых после ухода лидера начинают судорожно искать того, кто бы мог его 
заменить. Впрочем, это типично для многих западных стран — у них всегда под 
рукой подходящий человек, будь это директор фирмы, председатель партии или 
премьерминистр. (Только у нас в России с уходом вождя начинается неразбериха, 
склока, раздоры, потому что полностью отсутствует система подбора и выдвижения 
кадров. Не было их при советской власти, нет и при так называемой демократии.)
      И какой же вывод сделал бы ты, уважаемый читатель, прочитав эти строки? 
Правильно, заниматься вербовочной работой в Швеции чрезвычайно трудно. Имидж 
страны «со сложным оперативноагентурным режимом» Швеция завоевала заслуженно, 
и каждый наш разведкомандированный был об этом хорошо наслышан.
      Но разведка тем и сильна, что на каждый яд вырабатывает свое противоядие. 
Против любой самой жесткой контрразведывательной меры разведчик находит 
средство и вступает в достойную борьбу с этим, черт побрал бы его, режимом. В 
конце концов правила игры навязывает он, а не контрразведка, которая вынуждена 
следовать за чужой инициативой. А инициатива одного разведчика стоит многого: 
чтобы ее локализовать, противнику нужно мобилизовать несопоставимые с ней 
солидные людские и материальные ресурсы.
      Борьба идет с переменным успехом, что может послужить наглядной 
иллюстрацией стабильности мироздания, подтверждением закона сохранения энергии 
или оправданием теории вероятности и больших чисел, иначе говоря, везения. А 
без везения нет разведки, как без энтузиазма масс не бывает великой стройки 
коммунизма.
      Так что оперработники, желающие на деле доказать, что недаром сидят на 
шее у налогоплательщика, могут и из Швеции возвращаться домой с чистой совестью.
 Было бы только желание.
      Из этого читатель может заключить, что мы в Стокгольме не сидели сложа 
руки и чегото добивались. Я не стану комментировать это высказывание, скажу 
только, что работали мы тогда много, потому что было интересно. Во всяком 
случае, в Швеции я уже действовал более осознанно, уверенно и целенаправленно.
      
Виски понатовски в нейтральной Швеции
      
     Шведский нейтралитет! Когда ругаешь Америку, обязательно надо обругать и 
Советский Союз. Но когда ругаешь СССР, совсем не обязательно бранить Америку.
    Артур Лундквист
      
      На долю каждого человека хоть один раз в жизни выпадают часы и минуты, 
которые требуют от него наивысшего напряжения сил и воли. Мне кажется, что 
именно такое испытание на прочность я пережил осенью 1981 года — испытание, 
потребовавшее напряжения всех моих оперативных знаний и дипломатического опыта. 
Я проработал в стране четыре с половиной года, но они не идут ни в какое 
сравнение с теми четырьмя днями моих треволнений в Карлскруне.
      …В моем гардеробе есть одна вещь, которую я не ношу, а только изредка, 
когда она мне попадается на глаза, вынимаю из шкафа, чтобы убедиться, что время 
еще не властно над ней. Это — пожелтевшая с годами белая хлопчатобумажная 
футболка образца 1981 года, изготовленная на потребу туристам — живое 
напоминание о незабываемых десяти днях, потрясших Швецию и весь мир, о которых 
у нас знают лишь единицы.
      На груди футболки синей краской сделан оттиск, изображающий идиллическую 
картинку: трое парней в папахах сидят у костра и жарят на огне колбасу, рядом 
валяются автомат Калашникова и пустые водочные бутылки; на заднем фоне 
возвышается корпус подводной лодки с номером 137, на ее башне под советским 
военноморским флагом сидит еще один военный моряк и наливает себе в стакан 
водку. Над картинкой поанглийски с американским правописанием написано: 
«Whiskey on the Rocks», а внизу добавлено: «Карлскруна, 1981 год».
      Первую надпись большинство людей воспримет как «виски со льдом», однако у 
шведов может возникнуть иной образ: они сразу вспомнят севшую в 1981 году на 
мель под Карлскруной подводную лодку Балтийского ВМФ, принадлежащую по 
кодификации НАТО к классу «Виски». Получается эдакая вроде бы остроумная игра 
слов: то ли популярный напиток, то ли авария на море.
      Тогда  она мне остроумной не казалась.
      …Ранним осенним утром 28 октября 1981 года Бертиль Стюркман, как всегда, 
сел в свой баркас, запустил мотор и направился в шхеры проверять выставленные 
на ночь переметы. Ловлей рыбы в окрестностях Карлскруны он занимался почти всю 
свою жизнь, знал там наизусть каждый островок, мог без карты указать любую 
отмель или впадину и ориентировался в любой туман с закрытыми глазами.
      Вот и сегодня густая пелена зависла над Гусиным проливом, сократив 
видимость до нескольких десятков метров, но это нисколько не мешало ему 
уверенно вести баркас к цели. Но что это там чернеется? Около островка Торум 
сквозь туман проступали контуры чегото длинного и массивного, похожего на 
огромного кита. У рыбака проснулось естественное любопытство. Ночью он 
просыпался от доносившегося с моря шума моторов, но принял его за учения 
моряков с карлскрунской военноморской базы. Может быть, это оно  шумело ночью? 
Надо подойти поближе и поглядеть, переметы подождут.
      Уже на полпути к таинственному предмету он понял, что видит перед собой 
подводную лодку. Странно! Он знал о существовании в Гусином проливе секретного 
фарватера, но пользовались им в основном десантные корабли береговой артиллерии.
 Он не припоминал, чтобы тут когдалибо появлялись подводные лодки. Он подошел