мужчина: ей и не приходила в голову мысль о том, что советский дипломат мог 
интересоваться ею как женщиной (хотя была чертовски симпатична), она 
справедливо полагала, что в первую очередь она мне была интересна как 
функционер социалдемократической партии. Карьера этой активистки потом круто 
пошла вверх, Анкер Йоргенсен взял ее к себе в правительство, и она, говорят, 
как министр зарекомендовала себя ничем не хуже мужчин. И действительно, 
несколько лет спустя в прессе появились сообщения о том, что «министр 
соцобеспечения Дании имярек грубо использует свое служебное положение в личных 
целях». То есть то ли брала взятки, то ли залезала в казну.
      Да, крутая девушка попалась на моем оперативном пути, но пусть ее вербуют 
другие.
      
Полицейские и воры
      
     Соперники в искусстве брани,
     Не знайте мира меж собой:
     Несите мрачной славе дани
     И упивайтеся враждой.
    А. С. Пушкин
      
      Как ни странно, но у меня остались самые приятные впечатления от моего 
естественного противника в Дании — датских полицейских. Возможно, я сейчас 
идеализирую их — противник — он и есть противник, — но в те канувшие в Лету 
70е годы наше противостояние, ейбогу, больше походило на партнерство в игре с 
неписаными правилами.  Игре, правда, опасной и рискованной, в которой на карту 
поставлены государственные интересы, служебная карьера, безопасность людей и 
многое другое.
      Задача полиции — поддерживать порядок и закон в стране и следить, чтобы 
никто не нарушал его, не обходил и не подкладывал фугасы под фундамент 
безопасности. Наша задача — противоположная: обхитрить полицию, найти лазейки и 
дырки в системе превентивных мер и взять то, что плохо лежит, то есть, грубо 
говоря, украсть.
      Сама суть игры — государственный интерес, понимаемый каждой стороной 
посвоему. Все остальное вокруг нее — чистый антураж, идеологическая, 
политическая, историческая и прочая мишура. Пока существует государство, будет 
жить и разведка. Разведка — это глаза и уши государства (правда, не 
единственные), без которых оно не может сделать ни одного шага на международной 
или внутренней арене без риска наломать дров.
      Датчане по своему складу — достаточно беспечный и доверчивый народ. Они 
считают, что Дания — маленькая страна и большими секретами не обладает, а те 
тайны, которые всетаки попадают на ее территорию, все равно рано или поздно 
становятся достоянием широкой общественности. Поэтому охрана секретов никогда 
не являлась для датской полиции и контрразведки сверхзадачей. В значительной 
степени на охранительный менталитет датчан оказало влияние членство в НАТО. 
Приобщившись к большим тайнам, они, конечно, вынуждены соответствовать уровню 
атлантических требований.
      При мне контрразведывательный режим стал заметно ужесточаться, но и в 
этом случае оперативная обстановка в стране была достаточно благоприятной по 
сравнению с другими странами блока. В конце 60х годов шеф ПЭТ Арне Нильсен был 
вызван на ковер в Брюссель, где ему высказали «фэ» и устроили форменную 
головомойку за попустительство по отношению к шпионам Варшавского блока и 
«непринятие мер». Нильсен вернулся домой и слег в больницу с инфарктом. 
Поправиться ему так и не удалось, и скоро он умер.
      Информация базируется преимущественно на эмоциях отдельных представителей 
правящих кругов страны пребывания. 
      Как бы то ни было, но старшие братья Дании по НАТО всегда проявляли 
недовольство «либерализмом» датчан и использовали каждый повод для того, чтобы 
оказать на них нажим и испортить жизнь советской разведке. Американские и 
английские спецслужбы действовали в Дании как у себя дома, и датские 
официальные лица смотрели на это сквозь пальцы.
      Слежка, признаться, довольно часто баловала меня своим вниманием. Отчасти 
это, вероятно, объяснялось моей активностью в городе, а в основном тем, что я 
занял должность Гордиевского. В контрразведке с самого первого часа моего 
пребывания в стране знали, чье ведомство я представляю и чем намерен заниматься.

      Но возможности у ПЭТ были не беспредельны, и у нее не хватало ни людских, 
ни материальных ресурсов, достаточных для того, чтобы приставить наблюдение к 
каждому разведчику из социалистических стран. Поэтому они работали по 
определенному графику и брали меня под наблюдение через определенные промежутки 
времени — гдето один раз в два месяца сроком до недели, если, конечно, у них 
не появлялись веские основания предположить, что я планирую предпринять чтото 
экстраординарное. Тогда они могли бросить на меня бригаду «наружников» и в 
нарушение очередности. Это случалось, например, если я выезжал в другой город. 
В таких случаях слежка была практически обязательной.
      Сотрудники бригад наружного наблюдения — такие же люди, как и все мы, со 
своими слабостями и предрассудками. Никому не понравится, если игрок начинает 
нарушать правила игры, передергивать карту, шельмовать. Не нравится это и 
«наружникам». Запрещенным приемом является грубая проверка разведчика, например 
откровенное рассматривание окружающих его людей, резкие развороты по ходу 
движения, нарушение правил уличного движения. Это провоцирует и слежку на