Н. М. Карамзин. Остров Борнгольм
      
      В мае 1970 года Европа торжественно и широкомасштабно отмечала четверть 
века с момента окончания Второй мировой войны. Датские политики, комментируя 
это событие, пересказывали нам натовскую точку зрения на него, пытаясь убедить 
в том, что «пора забыть прошлое и перестать делить Европу на победителей и 
побежденных». Они заявляли, что День Победы над Германией будет праздноваться в 
стране последний раз, и по этому случаю устроили невиданные до сих пор 
празднества. В Копенгаген съехались многочисленные делегации из бывшего 
союзнического антигитлеровского блока, были организованы встречи с ветеранами 
датского Сопротивления и масса других официальных мероприятий. Застрельщиками 
всех событий, естественно, оказались коммунисты, но и представители буржуазии и 
консервативных кругов Дании были вынуждены присоединиться к проводимым 
повсеместно мероприятиям: встречам, банкетам, возложениям венков на могилы, 
приемам в посольствах, концертам и народным гуляниям.
      Впервые удалось ощутимо и зримо почувствовать последствия сохранившегося 
за двадцать пять лет расслоения в датском обществе на «красных» и «белых», на 
антигитлеровцев и их приспешников, на бедных и богатых. Отсидевшие свой срок в 
концентрационных лагерях с возмущением шикали на какогонибудь 
высокопоставленного полицейского, помогавшего в годы оккупации наводить 
немецкий порядок в стране и сидевшего теперь рядом с ними за столом. Нажившиеся 
на поставках мяса и масла германским войскам финские бароны кривили физиономии 
при виде активистов из общества дружбы «Дания—СССР». Неприятие друг друга было 
вполне искренним, но достаточно сдержанным и пристойным. До драк, 
рукоприкладства и плевков в «морды лица» дело не доходило.
      В предмайские дни посольство лихорадочно и напряженно готовилось к 
торжествам. Все дипломаты были распределены по группам, каждая из которых 
отвечала за проработку и подготовку какогонибудь вопроса. Меня, как 
консульского работника, включили в группу с условным, названием «Память», куда 
вошли в основном сотрудники военноморского атташата посольства. Кажется, 
впервые после войны Министерство обороны СССР попыталось навести хоть какието 
справки о понесенных во время войны потерях и отыскать следы погибших и 
пропавших без вести.
      Дания не была фронтовой страной в полном смысле этого слова, но некоторые 
военные действия всетаки имели место на ее территории. Во время высадки войск 
фельдмаршала Монтгомери на полуостров Ютландия германские войска почти не 
оказывали сопротивления и сдавались англичанам в плен целыми дивизиями. Волею 
судеб в Дании к концу войны оказались какието части РОА генерала Власова. Вот 
онито и воевали с английскими войсками. Воевали упорно и обреченно, понимая, 
что помощи им ожидать неоткуда. Они попали в классическое окружение, которое им 
устроили в начале войны гденибудь под Киевом и Минском танковые части 
Гудериана. Видно, им на роду было написано все время попадать в «котлы» и в 
плен. Но в плен британцам «ютландские» власовцы решили не сдаваться, потому что 
боялись, что Монтгомери непременно выдаст их Сталину. «Томми» устроили им 
настоящую «молотилку», перемолов и смешав авиацией и артиллерией человеческую 
плоть с землей.
      Когда мы вместе с сотрудником атташата выехали в Ютландию, чтобы 
составить для себя хотя бы грубую картину захоронений русских на полуострове, 
то убедились, что эта задача нам не по плечу. Вопервых, потому, что датчане не 
очень охотно открывали перед нами свои архивы, а вовторых, велись эти архивы в 
отношении погибших власовцев не так уж тщательно. Единственное, что отложилось 
у меня в памяти после этой поездки, так это большое число погибших — сотни, 
если не тысячи наших соплеменников остались гнить в песчаной почве Ютландии. 
Хоронили их датчане, и — нужно отдать им должное — отнеслись они к этому делу 
основательно и уважительно. Но захоронения проходили в спешке, полную 
информацию о личности русских солдат им получить, естественно, не удалось.
      В те годы всем уже было известно, кто такие власовцы, но чувство щемящей 
жалости к рязанским, воронежским и псковским ребятам все равно присутствовало. 
Кто знает, если бы не были бездарными в начале войны наши военачальники, 
подставлявшие своих солдат под немецкие танковые клинья, и если бы не было 
такого безобразного отношения к попавшим в немецкий плен, то еще неизвестно (а 
вернее, известно), какой могла быть судьба сотен тысяч обманутых людей, 
лишившихся родины.
      Учеты могил по соответствующим церковным приходам сохранились, но 
составлялись они на основании попавших в руки датчан личных документов погибших,
 а хоронившие не всегда владели немецким или русским языками. К моменту нашего 
появления на кладбищах холмики с могилами власовцев стали уже зарастать травой 
и постепенно исчезать с поверхности земли. Нужна была целая экспедиция архивных 
работников, чтобы описать всех погибших и установить их личности.
      Когда майские торжества завершились, о погибших в Ютландии солдатах РОА 
простонапросто забыли. Да и что тут сетовать, где искать виновных, если нашей 
памяти и уважения зачастую не хватает не только на предателей, но и на 
настоящих героев?
      На востоке же Дании оставили свой след солдаты Советской армии. Дивизия 
генерала Ф.Ф. Короткова освобождала от немцев остров Борнхольм — самую 
восточную часть Дании, примечательную в основном тем, что здесь родился и жил 
известный пролетарский писатель Мартин АндерсенНексё («Дитте — дитя 
человеческое»), имя которого теперь.носит небольшой поселок острова, и что на 
этом рыбачьем в основном острове ловят и поособому коптят «беклинга» — 
борнхольмскую то ли селедку, то ли корюшку, то ли салаку.