- Опять на твоем флоте что-то случилось. Какая-то лодка легла на дно, сломались 
реакторы...
"Твой флот" - это мой Северный флот. Мама у меня "радиоперехватчица" она 
слушает радио денно и нощно, а также и телевизор смотрит (я уже не могу), 
поэтому все важные новости - от нее. Тут же включил радио. От официального 
сообщения "о неполадках на атомной подводной лодке Северного флота" слегка 
ёкнуло сердце - вот так же округлыми, ничего не значащими словами читали 
дикторы сообщения ТАСС об "авариях" на подводных лодках "Комсомолец" и К-219. И 
какие трагедии открывались потом за всеми этими эвфемизмами...
Я не собирался в этот день в редакцию, но не мешкая отправился на улицу 
"Правды". Дежурный редактор "Российской газеты" Владислав Фронин обрадовался 
моему появлению:
- Срочно пиши комментарий в номер!
А чего тут комментировать, когда никакой внятной информации? Но сажусь и пишу, 
исходя из прошлого опыта. Главное, без паники: лег на грунт - это еще не 
катастрофа. Как лег, так и всплывет. В крайнем случае - сами все выйдут, это же 
полигон, там сейчас, наверное, толпа кораблей...
"Курск" лег на грунт. Но есть шансы всплыть". С таким заголовком и поставили 
мою заметку на первую полосу. Однако вскоре пришли новые "тассовки", более 
тревожные, и заголовок пришлось сменить: "Подводный крейсер терпит бедствие". 
Это было точнее...
О, если бы все было так, как объявили вначале: "Атомная подводная лодка "Курск" 
вследствие технических неполадок легла на грунт и заглушила реакторы..."
Однако позже выяснилось, что подводный крейсер "Курск" вовсе не лег на грунт, а 
упал на склон одного из подводных холмов, "технические неполадки" оказались 
сокрушительным взрывом торпедного боезапаса, а "авария" обернулась небывалой в 
истории отечественного подводного плавания катастрофой.
Видно, никогда нам не избавиться от холопской привычки стелить начальству, а 
заодно и честной публике помягче... Хорошо хоть сразу назвали корабль. Сколько 
спасли тем материнских слез и отцовских нервов; ведь тысячи моряков служат на 
подводных лодках, поди угадай, с какой именно стряслась беда, если бы объявили, 
как раньше - "на одной из подводных лодок Северного флота произошла авария..."
На другой день в ленте новостей выловили зловещую информацию корреспондента 
ИТАР-ТАСС:
"Предварительные результаты внешнего осмотра глубоководным аппаратом корпуса 
атомной подводной лодки "Курск", потерпевшей аварию в Баренцевом море, не 
подтверждают ее столкновения с неопознанным объектом. Об этом корр. ИТАР-ТАСС 
сообщил сегодня представитель одного из оборонных предприятий, связанных с 
разработкой военно-морской техники и принимающий участие в операциях по 
спасению лодки. Он не исключил, что повреждения носовой части подлодки, в 
результате которого ее торпедный отсек оказался затопленным, произошли в 
результате произошедшего в этом отсеке взрыва".
Но самое тревожное было не это, самое тревожное было то, что огромный подводный 
крейсер типа "Антей-2" не отвечал на запросы спасателей.
Мифический герой Антей припадал к земле, чтобы обрести новые силы. "Антей" 
подводный, "Курск", припал к земле в своем смертельном броске. Подводный гигант 
был убит практически сразу - без вскрика в эфир.
Сначала никто не поверил, что с таким кораблем могло случиться что-то ужасное. 
Один офицер-подводник даже высказал мысль, что "Курск" "лег на грунт в знак 
протеста против систематической невыплаты жалованья личного составу".
* * *
Пытаюсь представить себе, что и как произошло.
Смерч многоторпедного взрыва в носовом отсеке пронесся в корму, разрывая 
прочные переборки, как картонки, закручивая толстенную сталь в завитки. 
Огненный удар уничтожил сразу всех, кто был во втором, самом населенном отсеке, 
в третьем, четвертом, пятом...
Сила взрыва ослабла только у особо усиленного - шестого - реакторного отсека. 
Вход в него перекрыт шлюзовой камерой...
Трудно вообразить, что пережили те, кто уцелел за реакторным отсеком. 
Чудовищной силы удар, от которого сразу же потемнело в глазах и мозгах, - и 
потому что вырубилось освещение, и потому что многих контузило. Все посыпалось 
и поехало, нещадно давя людей, несших свои вахты среди нагромождения механизмов 
и агрегатов. Тут же задымили "коротнувшие" электрощиты и контакторные коробки. 
Снопы фиолетовых искр прожигали кромешную тьму. Повинуясь скорее рефлексам, чем 
чьим-то приказам, моряки бросились тушить эти коварные пожарчики, пожиравшие 
драгоценнейший кислород. Возможно, раздавались команды уцелевших офицеров - 
Аряпова, Колесникова, Митяева, Садиленко, Бражкина... Их крики глохли в 
яростном шипенье сжатого воздуха. Возможно, лопнули паропроводы, и оба 
турбинных отсека превратились в адские котлы, наполненные раскаленным паром. 
Оглушенные, искалеченные сдвинутыми механизмами и рухнувшими приборными 
стойками, обожженные паром и вольтовыми дугами, они уходили в самые дальние 
кормовые отсеки, унося с собой тех, кто уже не мог держаться на ногах. Все это 
мы знаем почти что доподлинно - из записки капитан-лейтенанта Дмитрия 
Колесникова, принявшего на себя командование остатками экипажа.
Что творилось в центральном посту, во втором отсеке в отпущенные судьбой 135 
секунд после первого - "малого" - взрыва, теперь не скажет никто.
Единственное, что успели в центральном посту - это продуть балластные цистерны 
правого борта. (Левый был поврежден.) Но это ничем помочь уже не могло, хуже 
того - огромная туша "Курска" завалилась на левый борт. Этот крен и помешает 
потом спасателям опустить свои аппараты на корму затонувшей лодки.