Жду я, жду, на мое предложение ни ответа, ни привета. Заводской же катер, как я 
и предполагал, подошел с чудовищным опозданием - к 4 часам утра, то есть за 
пятнадцать минут до опрокидывания.
У меня все время не выходила из головы "Мария". Она ведь неподалеку отсюда 
погибла. Ошибся я только в одном: у "Новороссийска" в отличие от "Марии" 
главные орудийные башни из гнезд не вывалились. А я ведь еще мальчишкой видел, 
как те башни с "Марии" поднимали.
Спрашиваю я своего начальника, капитана 1-го ранга Кулагина:
- Что делать будем? Корабль-то тонет.
- А что я могу тут делать?
- Вы знаете, что дальше будет?
- Опрокинется.
Еще раз прибежал Хуршудов.
- Заводите буксир, будем тащить к стенке госпиталя!
К корме "Новороссийска" подошел буксир, помог отдать кормовой трос и стал 
разворачивать линкор к берегу. Я прекрасно понимал, что заведи мы буксир и 
потяни за него к берегу, как линкор, и без того накрененный на левый борт, тут 
же свалится и опрокинется. Этого делать нельзя было ни в коем случае! И я на 
свой страх и риск, как потом выяснилось, и страх и риск весьма грозные, 
переиграл инженерно безграмотный приказ по-своему. Я ошвартовался к линкору 
лагом, то есть борт к борту, и стал работать винтами, толкая корабль к стенке и 
в то же время отжимая крен вправо. Но "Новороссийск" держал невыбранный якорь, 
и, конечно же, "Карабаху" не под силу было не только сдвинуть линкор к берегу, 
но и предотвратить крен. Линкор медленно, но верно валился на левый борт, при 
этом накренял и нас к себе. Если бы его громада подмяла нас, то "Карабах" и по 
сю пору лежал бы впрессованным в грунт.
Надо было готовиться к неизбежному. Я приказал заменить стальные тросы на 
пеньковые, поставил в корме матроса с топором, а себе велел принести с камбуза 
большой разделочный нож и держал его наготове.
Когда крен "Новороссийска" стал явно угрожающим и наша мотопомпа поехала по его 
палубе, я крикнул по громкой трансляции:
- Аварийной партии АСС - на "Карабах"!
Повторил несколько раз. Увы, успели не все. Линкор переворачивался, трап, 
перекинутый на его палубу, съехал и упал в воду. Я закричал:
- Руби кормовой!
А носовой швартов перерубил ножом сам. И вовремя. "Новороссийск" всей своей 
многотонной броневой массой валился на нас. Верхушка стальной фок-мачты 
чиркнула "Карабах" по кормовому привальному брусу. Кусок отлетел, но судно уже 
было вне опасной зоны. Нам повезло еще и потому, что мы попали в промежуток 
между дымовых труб, ухнувших в воду почти впритирку к нашим штевням,
Я даже не успел обрадоваться собственному спасению. Вид перевернутого днища, 
сотен людей, копошившихся в воде при свете прожекторов, огромные винты линкора, 
беспомощно блестевшие в лучах, - все это было ужасно, в это просто не верилось, 
сердце кровью обливалось,
Я велел спустить все наши шлюпки, мы вывесили за борт штормтрапы и всевозможные 
концы. Работать машинами я не мог, чтобы не покалечить плавающих людей... 
"Карабах" принимал спасенных, число их росло: десять, двадцать пять, сорок, сто.
.. Среди подобранных оказался и главстаршина.
Днище линкора, густо обросшее ракушками, огромное, широкое, возвышалось над 
водой метра на четыре и походило на спину гигантского чудовища. Внутри этого 
монстра бились живые люди.
Я подошел вплотную и отдал якорь. Корпус линкора сотрясала частая беспорядочная 
дробь. Это стучали моряки, заживо погребенные в глухих отсеках.
Мы сошли на днище. К нам присоединился и доставленный с берега 
инженер-капитан-лейтенант Фридберг, командир дивизиона движения линкора. Я 
попросил его показать места, где можно резать корпус. Ведь у "Новороссийска" 
было тройное днище и междудонное пространство заполнялось топливом. Любое 
неосторожное вмешательство не только бы не помогло несчастным, но и вызвало бы 
пожар. Фридберг сказал:
- Я корабль знаю. Но определить, где что, в перевернутом виде не смогу.
Тут ко мне подбежали мои люди.
- Товарищ командир, там в корме стучат уж очень близко.
Бросились туда...
"Счастливцев было только девять..."
Я прерву командира "Карабаха", чтобы рассказать о тех, кто взывал к спасателям. 
Их было семеро, и все они оказались в воздушной подушке в районе кормовой 
электростанции № 4. До последней секунды жизни линкора отделение электриков 
обеспечивало корабль электроэнергией. Как знать, скольким матросам помог выйти 
наверх свет в подпалубных коридорах.
Когда "Новороссийск" лег кверху килем, дизель-генераторы еще продолжали стучать,
 нависая над головами ошеломленных электриков. О том, как это все произошло и 
что было дальше, я узнал из письма старшего матроса Николая Воронкова, ныне 
столяра завода спецавтомобилей из чувашского города Шумерля:
"Мне особенно запомнился вечер этого дня, тихий, теплый, и багрово-красный, 
зловещий закат, вызывавший неприятное и тревожное чувство.
В 22.00 прозвучал сигнал отбоя, и я с друзьями - старшиной 1-й статьи Деточкой 
из Шахт и Новиковым из Серпухова - пошли спать на прожекторный мостик на 
грот-мачте. Почему туда? Дело в том, что в октябре 1955 года Советский Союз 
произвел сокращение своих Вооруженных Сил и часть солдат перевели на корабль. 
Новичков расселили по кубрикам. Попали они и в наш 14-й кубрик (через него и