Командующий Черноморским флотом вице-адмирал В.А. Пархоменко:
- Еще с борта катера в глаза сразу бросилось, что нижняя площадка линкоровского 
трапа поднялась над водой непривычно высоко. Нос "Новороссийска" ушел в море по 
самые клюзы, корма поднялась, а вместе с ней и трап. "Да-а... - думаю, - какие 
уж тут бензиновые пары". Все мои недуги как рукой сняло. Стресс, как сейчас 
принято говорить, и лечит и калечит. Меня он тогда излечил мгновенно.
Принял доклады, прошел на бак. Форштевень весь погрузился. Что же взорвалось? 
Никто точно не знает. Обратил внимание, что вся верхняя палуба густо заляпана 
илом. Откуда?
Приказал развести пары в кормовом эшелоне. Носовой - дежурный - котел заглушили,
 и вовремя. Вода уже проникала в котельное отделение.
Осмотрел район взрыва: все деформировано, смято, исковеркано... Прибыл водолаз, 
доложил: "Огромная пробоина уходит под днище. Никакого пластыря не хватит, 
чтобы закрыть".
Очередной катер с Графской пристани доставил на борт "Новороссийска" начальника 
технического отдела флота инженер-капитан 1-го ранга Иванова, врио командующего 
эскадрой контр-адмирала Никольского...
Иванов, флотский инженер с большим опытом, заверил меня:
- Мы, без сомнения, оставим корабль на плаву. Это же не шлюпка линкор!
Стали прибывать аварийные партии с соседних крейсеров. Включались в работу...
Завели с кормы конец на буксир, и тот потащил "Новороссийск" к Госпитальной 
стенке. Но якоря разворачивали и держали линкор на прежнем месте...
Я спустился вниз. Посмотрел, как идут аварийные работы. Вода била сквозь 
переборки ключами, как в родниках.
Иванов еще раз меня обнадежил:
- Не беспокойтесь. Борьбу за живучесть ведем всеми средствами.
"Плыть к берегу!"
Беда одна не приходит. Взрыв под килем был лишь начальным эвеном цепи 
трагических событий. В 4 часа 15 минут случилось непредвиденное, случилось 
самое страшное: линкор качнулся с борта на борт и быстро - за секунды 
опрокинулся через левое плечо. Там, куда били прожекторы с соседних крейсеров - 
на темной поверхности ночного осеннего моря, - колыхнулось тяжко и застыло 
днище перевернувшегося корабля - широкое, темное, в мокрых бликах, словно спина 
громадного чудища. Чудище накрыло собой сотни людей, ссыпавшихся с 
накренившейся палубы, оно унесло в своей стальной утробе сотни моряков, не 
успевших покинуть задраенные по боевой тревоге помещения. Все они были обречены 
на долгую мучительную смерть...
Вице-адмирал В.А. Пархоменко:
- Когда положение линкора ухудшилось, но крена на левый борт еще не было, я 
каким-то шестым чувством, инстинктом, почувствовал, что всю не занятую борьбой 
за живучесть команду надо вызвать наверх. Надо свезти лишних людей с корабля. 
Дал приказ - всем свободным от аварийных работ построиться на юте для посадки в 
плавсредства.
Матросы строились в каре. Я стоял на юте у кормового флагштока, как вдруг 
линкор качнулся на правый борт, потом на левый и пошел, пошел, пошел... До 
последней секунды была мысль: ну вот сейчас, вот сейчас остановится, задержится,
 ну хотя бы ляжет на борт...
"Новороссийск" опрокинулся стремительно...
Г.М. Шестак, заместитель командира линкора по политчасти:
- Ширина линкора в полтора раза превышала глубину стоянки. Теоретически 
опрокидывание оверкиль было невозможно... Мы надеялись, что фок-мачта, 
вмонтированная в броневую цитадель, заякорит и не даст перевернуться... Но 
этого не произошло.
Когда линии обороны стало прорывать одну за другой, мы с Хуршудовым обратились 
к комфлоту с предложением эвакуировать часть команды. Пархоменко ответил: "Не 
надо разводить панику!"
Все же он сам пришел к этому выводу. На юте по правому борту в шесть рядов были 
выстроены все, в ком не нуждался линкор для своего спасения. Трудно сказать, 
сколько их было. Но фронт строя равнялся 38 метрам.
Вдруг у всей этой массы стала уходить из-под ног палуба. Но люди не рассыпались,
 не разбежались. Никакой паники! Передние ряды сползали, их держали задние... 
Те, кто упал в воду, снова карабкались на борт. Никто не хотел покидать корабль.

Я крикнул: "Всем плыть к берегу!"
И тут мы все поехали вниз.
К счастью, отбойная волна пошла от корабля, и людей в пучину не затягивало. Но 
многих накрыло палубой, и они, так же как и я, сразу же оказались на большой 
глубине. Я пришел в себя от боли в ушах под перевернувшимся линкором...
Капитан-лейтенант В.В. Марченко:
- Я успел подумать: как хорошо, что приказал поставить башню на стопора. Иначе 
бы они развернулись при крене, наделали бы новых бед...
Матросы стояли на юте, когда линкор стал крениться. К Пархоменко подбежал 
флагмех Иванов, доложил, что крен медленно нарастает и приближается к 
критическому пределу. Это были его последние слова. Он тут же убежал вниз - в 
ПЭЖ - и остался там навсегда...
Крен нарастал. Задние ряды строя держались за леера, за задних хватались 
передние ряды... Строй не распадался. Те же, кому удавалось удержаться, 
скатывались и тут же снова карабкались на палубу, пока замполит не дал команду: 
"Плыть к берегу!"
Потом все ссыпались в воду, да так, что и прыгнуть было некуда. Я влез на