- Служу Советскому Союзу!
Лечу вниз по лестнице как на крыльях.
У выхода меня поджидал капитан-лейтенант, который на машине доставил меня из 
учебного отряда в штаб флота. Я думал, что теперь он отвезет меня обратно, сел 
с легким сердцем, но машина остановилась у здания особого отдела флота. 
Поднялись.
Следователь по особо важным делам - подполковник - кладет передо мной лист 
бумаги: "Напишите, как вы могли допустить взрыв боезапаса... Взорвался - не 
взорвался, Никите Сергеевичу уже доложено... Ваше дело сознаться".
И хотя мне уже было объявлена высокая благодарность, я вдруг почувствовал, что 
пол уходит из-под ног. В который раз стал рассказывать, где был и что видел... 
Стенографистка исправно строчила за мной, но, когда приносили отпечатанный на 
машинке текст, я обнаруживал в нем такие фразы, какие не говорил да и не мог 
говорить... Вдруг на столе следователя зазвонил телефон. Выслушав сообщение, 
подполковник положил трубку.
- Да, вы правы, - произнес он. - Боезапас здесь ни при чем.....
Однако отпускать меня он не спешил. Стал расспрашивать о поведении моряков на 
корабле и в воде. Потом рассказал о ходе следствия по другим версиям...
Теперь передо мной сидел совсем другой человек - обаятельный, остроумный, 
наблюдательный...
"Спокойно, ребятки! Спокойно!.."
В половине второго ночи линкор "Новороссийск" вздрогнул от подводного удара. 
Взрыв сверхмощной силы пробил восемь палуб - из них три броневые - и огненным 
форсом взметнулся перед дульными срезами первой - трехорудийной башни главного 
калибра...
Об этом больно писать... Взрыв пришелся на самую людную часть корабля: на 
кубрики, где спали матросы электротехнического дивизиона, боцманской команды, 
музыканты, артиллеристы, а также только что прибывшие новички...
Командир артиллерийской боевой части линкора "Новороссийск" капитан 3-го ранга 
(ныне капитан 1-го ранга в отставке) Ф.И. Тресковский:
- Как нарочно, за сутки до взрыва на корабль прибыло пополнение двести человек. 
Это были бывшие солдаты из Киевского военного округа, их перевели к нам в связи 
с переходом армии и флота на более короткие сроки службы (армия - три года, 
флот - четыре). Многие из них были еще в армейских сапогах. Конечно, корабля 
они не знали и сразу же попали в такую переделку, из которой и бывалому моряку 
не просто выйти...
Мы накормили их ужином, хотя у них и продаттестатов еще не было. Сербулов, 
помощник, добрая душа, сумел всех накормить... Для многих этот ужин оказался 
последним. На ночь новичков разместили в шпилевом помещении, это в носовой 
части корабля... Как раз именно там и рванул взрыв. Полусолдаты-полуматросы, 
они были в большинстве кавказскими горцами и плавать не умели...
Старшина 1-й статьи Л.И. Бакши:
- Столб взрыва прошелся через наш кубрик, метрах в трех от моей койки... Когда 
я очнулся - тьма кромешная, рев воды, крики, - первое, что увидел: лунный свет, 
лившийся через огромную рваную пробоину, которая, как шахта, уходила вверх...
Я собрал все силы и закричал тем, кто остался в живых:
"Покинуть кубрик!" Посмотрел вверх, увидел сквозь пробоину Сербулова. Помощника.
 Он стоял над проломом, без фуражки, обхватив голову, и повторял:
- Ребятки, спокойно... Спокойно, ребятки!.. Спокойно!..
Мы его любили, звали между собой "Покрышкин". Когда он появлялся на верхней 
палубе, кто-нибудь давал знать: "Покрышкин в воздухе!" Помощник был весьма 
строг по части корабельных правил и, если замечал, что кто-то сидит на крашеном 
железе, на кнехтах или трапе, шлепал по мягкому месту цепочкой от ключей. Он 
всегда покручивал ее вокруг пальца... У него это так по-домашнему выходило. 
Никто на него не обижался. Уважали очень за то, что корабль знал, как никто 
другой...
Я увидел его возле развороченных шпилей и сразу как-то успокоился. Уже потом, в 
госпитале, обнаружилось, что у меня изрезаны ладони и пробита черепная кость... 
А тогда... Из загнувшегося стального листа торчали чья-то голова, плечи... Я 
хотел помочь выбраться, потянул на себя и... вытащил половину торса.
Всех пострадавших перевели в кубрик № 28-а - он в корме. Мы были голые - с коек.
 Ночь. Октябрь. Холодно... Я провел перекличку и составил список. Тут открылась 
дверь, и вошел начальник штаба эскадры контр-адмирал Никольский. Он нас 
подбодрил и велел выдать новые робы из корабельных запасов. Едва мы оделись, 
как бросились вниз помогать товарищам, что в низах. Они подпирали брусьями 
переборки. Вода хлестала из всех щелей... Матросы работали споро, но спокойно. 
Никакой паники. Нам сказали, что мы здесь не нужны - там были только 
расписанные по тревоге. Я отправился на свой боевой пост - мостик ПВО. Но что 
там делать, на верхотуре?! Я и мои дальномерщики Леня Серяков и Саня Боголюбов 
спустились вниз и отправились в коридор адмиральского салона, который числился 
за нами как объект приборки. Может, мне дело найдется?
Старший лейтенант К.И. Жилин:
- Когда я понял, что повторного взрыва не будет, то есть детонации не 
произойдет, стал тормошить Поторочина:
- Женька, вставай!
Он спал на верхней койке. Не отошел еще от дня рождения, свидания с невестой.
- Что случилось?
- Взрыв на корабле!
- Какой взрыв?!
- Понюхай!