Если в 1941 году германская армия наступала на огромном фронте от Белого до 
Черного 
моря и, продвинувшись на сотни километров, вышла к подступам 
Москвы и Ленинграда, а в 1942 году, наступая на юго-западном направлении, 
прошла 500 
километров и достигла Сталинграда и Кавказа, то летом 1943 года гитлеровцы 
намеревались наступать на фронте протяжением лишь в десятки километров силами 
более мощными, более оснащенными, чем в 1941-1942 годах. 
Отрезав два фронта и объединив свои орловский и белгородско-харьковский 
плацдармы, 
гитлеровское командование рассчитывало открыть себе пути на восток, к Москве. 
Оно 
заблаговременно строило у Брянска концлагерь для русских военнопленных, 
планировало 
подачу железнодорожных эшелонов для вывоза их, обещало своим войскам миллион 
русских солдат в "мешке" под Курском. 
Ставка Верховного Главнокомандования Советской Армии разработала оперативно-
стратегический план, который предусматривал готовность советских войск на 
Курской 
дуге к жесткой обороне с последующим переходом в контрнаступление. 
Сочетание обороны с контрнаступлением уже было победоносно применено советским 
командованием в 1941 году в битве за Москву и вторично принесло победу под 
Сталинградом. Но в 1943 году на Курской дуге этот способ был использован в 
отличных 
от прошлого условиях. [146] 
В 1941-1942 годах инициатива наступления принадлежала до известной поры 
гитлеровцам, и Ставка Верховного Главнокомандования, считаясь с преимуществом 
противника в количестве войск и в технике, вела активную стратегическую оборону.
 
Затем инициатива действий была вырвана у фашистского командования, и летом 1943 

года Ставка имела возможность упредить противника. Однако она дала возможность 
противнику начать боевые действия, глубоко уверенная в возможности создания 
мощной 
обороны, в победоносной силе, которую таит сочетание обороны с 
контрнаступлением. 
Так, Александр Невский, знавший, что центр боевого порядка его войск выдержит 
сокрушительный удар войск, построенных таранящим клином, отдал инициативу 
наступления на Чудском озере немецким псам-рыцарям. Так, полководец Кутузов, 
осуществляя свою знаменитую стратегию обороны и контрнаступления, шел на 
Бородинское сражение, глубоко уверенный в стойкости русских солдат. 
Здесь надо отметить, что Ватутин предлагал свой план, о котором писал 
впоследствии 
Маршал Советского Союза А. М. Василевский. 
"Предложение командующего Воронежским фронтом сводилось к тому, чтобы во 
взаимодействии с войсками Степного фронта, ударом на Белгород, Харьков упредить 

наступление противника и сорвать его сосредоточение. 
Это предложение было отклонено Ставкой". 
Ставка приказала встретить удар противника хорошо организованной обороной, 
измотать 
его при попытках прорыва и только после этого немедленно перейти в 
контрнаступление 
и добить основные силы врага. 
Предложение Ватутина было для него не случайным - оно характеризовало его 
полководческое творчество и в то же время показывало, что Ватутин еще 
продолжает 
проходить школу советского полководческого искусства, в которой обязательно 
умение 
применять все формы борьбы. 
Это не значит, что Ватутин не знал или не умел применять оборону. Он стремился 
всегда 
к наступлению не только потому, что в этом сказывался активный характер 
молодого 
генерала, а и потому, что верил в огромные силы советских войск в наступлении, 
потому, 
что знал, что для этого в стране есть огромные возможности. Стремление к 
наступлению 
отражает ту силу страны, которую ощущают наши генералы, планируя свои действия. 

[147] 
Верховное Главнокомандование Советской Армии учило наш генералитет решительному 

наступлению и активной обороне, но требовало экономить силы, учило побеждать 
малой 
кровью, и Ватутин продолжал проходить эту школу. Под руководством 
представителей 
Ставки продолжалось становление его как полководца. 
Несокрушимая оборона - первое слагаемое стратегического способа борьбы, 
сочетающего оборону с контрнаступлением.