просили их поберечь себя, покинуть окопы. Солдаты тянулись к ним, вслушивались 
в 
каждое слово и при этом загораживали их собой со стороны окопов врага. 
Ватутин вместе с генералом Богаткиным получили личное задание товарищей 
Ворошилова и Жданова помочь местным партийным организациям в создании 
партизанских отрядов. Они вооружали эти отряды, направляли туда опытных 
командиров, 
устанавливали с ними связь. Вскоре, когда от этих отрядов стали поступать к 
Ватутину 
данные о противнике, когда штабные самолеты стали вылетать к партизанам, как на 
свои 
аэродромы, и когда удары партизан стали совпадать с ударами на фронте, 
начальник 
штаба фронта увидел, какую неоценимую помощь оказывают партизаны войскам и 
какие 
огромные силы таятся в народе. [82] 
Эти силы народа проявлялись в партизанском движении и в том, что десятки тысяч 
колхозников поднялись на строительство оборонительных рубежей, намеченных 
Ватутиным на переднем крае фронта и в его глубине. Из Ленинграда спешили 
эшелоны 
рабочих, служащих, домашних хозяек, учащихся на строительство этих рубежей. 
Прибывали дивизии народного ополчения. Поступало вооружение с ленинградских 
заводов. 
Ощущение, что за тобой стоит весь народ, руководимый партией, вселяло в 
генерала 
Ватутина новые силы.
* * * 
Обстановка на фронте постепенно прояснялась, силы наши сплачивались, первые 
решения были найдены, и все же напряжение борьбы не ослабевало. Силы врага были 

очень велики. 
Две крупные полевые армии противника, многочисленные танковые дивизии, 
составившие группу армий "Север", поддерживаемую отборным авиакорпусом 
Рихтгофена, прорывались через Прибалтику. 
Генерал Манштейн, громко именовавшийся "лучшим представителем германского 
генерального штаба" и "лучшим стратегом восточного фронта", двигаясь со ОБОИМ 
танковым корпусом впереди всей группы "Север", мечтал первым ворваться в 
Ленинград. 
Наступление противника грозило рассечь Северо-западный фронт. Чтобы остановить 
врага, нужно было перейти от контратак, которые временно задерживали противника,
 к 
сильным контрударам. Надо было не только остановить, а и отбросить гитлеровские 

войска. 
Планируя такой контрудар против вгоняемого Манштейном танкового клина, Ватутин 
организовал во взаимодействии с Ленинградским фронтом на флангах противника 
группировки пехоты. В помощь Северо-западному фронту были переданы с 
Ленинградского фронта стрелковые дивизии. 
И когда упоенный успехами Манштейн вырвался далеко вперед, советские войска 
решительно атаковали его фланги. 
На помощь Манштейну поспешила немецкая пехота, сам он повернул часть танков в 
сторону своих флангов, завязались сильные бои, в ходе которых стрелковые 
дивизии 
прорвались на тылы войск Манштейна. Его 8-я танковая, 3-я моторизованная 
дивизии и 
части дивизии СС "Мертвая голова" были разбиты. 
Манштейн вынужден был искать способ отступить назад. 
Дивизии Манштейна были отброшены назад на 40 километров и более месяца не 
появлялись на фронте. Наши войска захватили первые [83] крупные трофеи, па поле 
боя 
остались сотни танков, подбитых нашей артиллерией, сожженных бежавшими 
гитлеровцами. 
В штаб Северо-западного фронта доставили первых пленных эсесовцев. Они стояли 
перед 
Ватутиным в трусах, - так они и ехали на танках, спеша в Ленинград, пренебрегая 

обороной русских, - ошеломленные, не понимая, как случилось, что они оказались 
у 
русских в плену. 
Тогда же в документах разбитых немецких штабов были обнаружены совершенно 
секретные директивы гитлеровского генерального штаба о ведении химической войны.
 
Ватутин немедленно отправил эти документы в Москву, они были опубликованы нашей 

печатью. 
Разгром корпуса Манштейна дал нашим войскам не только трофеи, но и выигрыш во 
времени, что в тот период было исключительно важно. 
Впоследствии противнику удалось, подтянув резервы, овладеть Новгородом и 
Псковом, но 
решающего стратегического успеха на Северо-западном фронте он уже не достиг. За