пункта, своевременно подготовленного по приказанию Ватутина. 
Офицеры оперативной связи штаба фронта пробивались к нашим частям, 
устанавливали 
живую связь, ориентировали войска в обстановке, доносили Ватутину о положении 
войск. 
Герои-летчики, несмотря на превосходство в воздухе истребителей противника, 
бесстрашно летали днем и ночью на "У-2", садились среди боевых порядков наших 
войск, 
передавали распоряжения штаба и под огнем вражеских минометов взлетали с 
донесениями штабу фронта. 
Туда же, к войскам, были направлены и генералы, прибывшие с Ватутиным из Москвы 
для 
укрепления штабов. 
Это были опытные, высокообразованные, смелые командиры. Некоторые из них 
работали 
до войны преподавателями в военных академиях, а здесь встречали своих учеников, 
и на 
полях сражений держали экзамен учителя и ученики. Некоторые из генералов тут же 

становились во главе войск, принимали на себя руководство штабами. Ватутину 
нужно 
было, чтобы такие именно люди, не поддающиеся тяжелым [74] впечатлениям отхода 
наших войск, трезво оценивали и докладывали ему обстановку. 
С не меньшим вниманием относился Ватутин к разведке. Для него всегда было делом 

первостепенной важности знать противника. И Ватутин не жалел сил и средств, 
чтобы 
раскрыть его планы, определить, где он наносит главный удар, а где только 
демонстрирует, узнать, где находится его резерв. Разведчики почувствовали, как 
глубоко 
интересуется их работой начальник штаба, и это воодушевило их. 
Организуя оборону фронта, Ватутин отводил важнейшую роль артиллерии. Это был 
период, когда противник превосходил наши войска в авиации и танках, и 
артиллерия была 
силой, способной, несмотря на эти преимущества противника, остановить его 
танковые 
дивизии. 
Одновременно максимальное внимание уделялось формированию резервов из войск, 
выходивших в тыл после боев, из тех бойцов, которых, подъезжая к фронту, 
Ватутин видел 
отходившими на восток. Ватутин организовал сбор этих солдат, кормил их, 
вооружал, 
сводил в боеспособные части. Он был рад каждому вновь сформированному батальону,
 
каждой пополненной, окрепшей дивизии. 
А трудности для генерала все не уменьшались. 
Он должен был одновременно решать, где и какими частями контратаковать и где 
какие 
части выводить из-под удара; где снова отвоевывать оставленные рубежи и где в 
тылу 
своих войск строить запасные рубежи на случай отхода; какие склады сжигать, 
чтобы они 
не достались врагу, и какие эвакуировать; какие взрывать мосты, чтобы противник 
не 
развивал преследования, и какие мосты строить, чтобы обеспечить маневр своих 
войск, 
готовящих контратаки; как обеспечить эвакуацию населения, колхозного имущества, 

скота и в то же время как освободить от этих потоков дороги, чтобы не 
закупорить их, не 
застопорить подходящие к фронту резервы Ставки. 
Ватутин обязан был всегда знать до деталей положение на фронте и регулярно 
доносить 
об этом в Ставку, и главной задачей для него по-прежнему оставалось обеспечить 
твердое 
управление войсками, их непрерывное взаимодействие. 
Успехи отдельных соединений не меняли общей картины: фронт - большой, сложный и 

единый организм, побеждающий, если все части боеспособны, если все части точно 
выполняют приказы, а для этого нужна система управления, которую Ватутин 
создавал. 
Кому, как не Ватутину, было знать, что в современной войне, как никогда раньше, 

командир не может управлять без штаба. Немыслимо одному человеку, какими бы 
способностями и усердием он ни [75] обладал, узнавать одновременно все, что 
происходит на гигантском фронте, где днем и ночью, сутки за сутками, ежечасно 
меняется обстановка. Не может один генерал отдать одновременно приказы всем 
соединениям фронта, следить за их выполнением, снабжать войска и уже в ходе 
одного 
сражения готовить новую операцию.