зряд безвозвратных потерь. Отход сопровождался 
непрерывными атаками противника, налетами бомбардировочной авиации и 
отсутствием поддержки со стороны своей артиллерии и пехоты. Танкисты понесли 
значительные потери в технике и личном составе, смертельное ранение получил 
генерал П.Е. Шумов, погиб командир 20-й стрелковой бригады майор П.И. Турбин и 
командир 85-й танковой генерал-майор А.А. Асейчев.
 Соединения 28-й армии также оказались отброшены на левый берег реки Оскол. При 
этом, по воспоминаниям командарма:
 «Нашей авиации в воздухе не было. Сведений о положении нашего правого соседа — 
21-й армии и ее левофланговых соединений у нас не было. Ничего не мог сообщить 
о ней и штаб фронта, ссылаясь на отсутствие связи с объединением. На наши 
запросы по радио ответа не поступало, а самолетов для связи мы не имели».
 Далее Рябышев жалуется на то, что командование фронта «сомневалось в абсолютно 
точной информации», отдавало распоряжения, которые «не соответствовали 
сложившейся обстановке», в частности приказало силами 23-го танкового корпуса 
нанести удар на север и выйти на связь с 13-м танковым корпусом 21-й армии, «не 
зная его точного местонахождения». [266]
 Обычная история: если у победы много отцов, то поражение — сирота. С другой 
стороны, в архивах ФСБ России сохранилась докладная записка особого отдела НКВД 
от 18 июля 1942 года на имя комиссара госбезопасности 3-го ранга Абакумова, 
которая озаглавлена: «О недочетах в боевых действиях 23-го танкового корпуса за 
период с 1 по 10 июля 1942 года». В ней, в том числе, излагалось следующее:
 «Беспрерывная переброска частей 23-го танкового корпуса с одного рубежа на 
другой, неправильное использование их в бою — изматывало материальную часть, не 
достигая цели.
 За 10 дней части корпуса совершили марш общей сложностью до 300 километров ( 
на 1 июля в корпусе оставалось 85 танков. — Авт.) .
 По приказу командования 28 армии, части 23-го танкового корпуса 1.7.1942 года 
сосредоточились в районе Козинка, Казначеевка, Конопляновка с задачей — 
уничтожить противника, продвигающегося на восток в направлении Волоконовка и 
дать возможность частям 28 армии отойти за реку Оскол и занять оборону.
 Первая и основная задача была не выполнена.
 1.7.42 года 6-я и 114-я танковые бригады начали наступление, не имея данных о 
силах противника, без организации взаимодействия с пехотой, артиллерией и 
авиацией.
 В результате такой неорганизованности, танки были встречены из засад активным 
артиллерийским огнем противника во взаимодействии с авиацией, что сразу 
нарушило боевой порядок наступающих наших танков (вот подишь ты, особист, а в 
тактике разбирается получше многих наших полководцев — это потому, что еще в 
начальники не выбился или классическое: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой 
со стороны»? — Авт.) .
 Вследствие непродуманного наступления, части корпуса потеряли только за два 
дня боя до 30 танков и с боем отошли на восточный берег реки Оскол.» [267]
 Таким образом, задача — приостановить противника 23-м танковым корпусом — 
выполнена не была по причине неправильного руководства частями со стороны 
командующего 28-й армии генерал-лейтенанта Рябышева и члена Военного совета 
бригадного комиссара Попеля, а противнику удалось форсировать реку Оскол и 
продвинуться на восток. (В изложении самого Попеля это выглядит несколько 
подругому: «Чтобы сорвать самоуверенный замысел гитлеровских генштабистов, 
командующий фронтом бросает к Волоконовке танковый корпус теперь уже генерала 
Хасина. Танки должны ударить по немецкой клешне и выйти к Северскому Донцу. 
Силы для такого удара недостаточны — у Хасина максимум 80 танков, из которых 
добрая половина старые Т-60 — „трактор с пушкой“. Но приказ надо выполнять… 
Одна из бригад действительно действовала успешно, продвинулась поначалу вперед. 
Но потом вынуждена была отступить, потеряв большее половины танков…» Непонятно, 
в чем же заключается самоуверенность «гитлеровских генштабистов»? — Авт.) .
 С переходом частей танкового корпуса на восточный берег реки Оскол для занятия 
обороны в районе Принцевка, Пески, Терехово, Хохлово и Колосково установлено, 
что пехота 13-й гвардейской СД, которая должна была занять оборону в этом 
районе, отсутствовала.
 Командование корпуса выехало к члену Военного совета 28-й армии Попелю с 
докладом о создавшемся положении.
 Попель, вместо того чтобы принять соответствующие меры, взял карту и заявил:
 «…У меня на карте пехота 13-й гвардейской стрелковой дивизии занимает оборону. 
Вы ничего не знаете. Езжайте и не создавайте паники».
 Удивительные все-таки метаморфозы производит с сознанием советского и 
постсоветского человека руководящее кресло! В июле 1941 года точно также 
корпусной комиссар Вашугин учил воевать по карте и «без паники» самого Попеля, 
а теперь и наш герой вышел в большие люди, как-никак — член Военного совета 
армии. [268]
 Американский писатель-фантаст Роберт Хайнлайн, посетив Советский Союз в 60-е 
годы, очень точно отметил, что советские граждане не понимают демократического 
общения: «В СССР вы или наверху, или внизу — но никогда не равны», и поэтому 
«…работник „Интуриста“, оставшись наедине с иностранцем, никак не может выбрать 
позицию. Подчиненный он или начальник? Обычно происходит нечто вроде быстрой 
пробы сил, затем немедленно принимается та или иная роль… В таком случае 
необходимо моделировать свое поведение по худшему образцу гневного припадка — 
вам доводилось его видеть во время выступления Хрущева; такое они поймут. В 
СССР так себя ведет только начальник…».
 В «непобедимой и легендарной» этот принцип озвучен известным каждому 
военнослужащему афо