сь также резервы 
Брянского фронта — 1-й и 16-й танковые корпуса, 115-я и 116-я танковые бригады. 
Эти силы насчитывали в своем составе свыше 1000 боевых машин и, конечно, при 
правильном их использовании могли коренным образом изменить обстановку. 
Осуществление контрмер осложнялось рас-средоточенностью корпусов, 
необеспеченностью их горючим и неумением воевать. Генерал Казаков так и пишет:
 «Истинные же причины неудачи, на мой взгляд, были в другом: в неумении».
 Ставка ВГК рекомендовала Голикову сосредоточить усилия танковых корпусов для 
разгрома группировки противника, прорвавшейся в район Горшечное. 4-й и 24-й 
танковые корпуса должны были нанести удар из района Старого Оскола на север, а 
17-й танковый корпус — из района Касторное в Южном направлении. Все три корпуса 
объединили в оперативную группу под командованием генерал-лейтенанта Я.Н. 
Федоренко, начальника Главного автобронетанкового управления, специально 
прибывшего на фронт для оказания помощи в организации боевых действий танковых 
соединений. Для удара по левому флангу и тылу наступавшей немецкой группировки 
нацеливались 1-й и 16-й танковые корпуса. Таким образом, Брянский фронт 
располагал достаточными силами для того, чтобы не только остановить группу 
Вейхса, но и разгромить ее основные силы.
 Зная таланты своих военачальников, Сталин 30 июня лично проинструктировал 
Голикова:
 «Запомните хорошенько. У вас теперь на фронте более 1000 танков, а у 
противника нет и 500 танков. [260]
 Это первое, и второе: на фронте действия трех танковых дивизий противника у 
вас собралось более 500 танков, а у противника 300-350 танков самое большое.
 Все теперь зависит от вашего умения использовать свои силы и управлять ими 
по-человечески. Поняли?»
 Нет, не поняли! Командованию фронта не удалось организовать своевременного и 
массированного удара по флангам немецкой группировки. Все делалось в лучших 
традициях лета 1941 года: корпуса вступали в сражение разновременно и по частям,
 без взаимодействия с артиллерией и авиацией, без разведки и связи, при этом 
использовались они не столько для решения активных задач по уничтожению 
противника, сколько для затыкания брешей в обороне общевойсковых армий.
 29 июня 16-й танковый корпус генерал-майора М.И. Павелкина завязал упорные бои 
с целью ликвидации плацдарма противника на левом берегу реки Кшень в районе 
Волово. На другой день, 30 июня, перешел в наступление из района южнее Ливны 
вдоль левого берега реки Кшень 1-й танковый корпус генерал-майора М.Е. Катукова.
 В междуречье Кшени и Олыма развернулись ожесточенные бои. Катукову удалось 
продвинуться на юг всего на 5 км, затем он был остановлен немецкой артиллерией 
и ударами авиации и занял оброну на стыке 13-й и 40-й армий. Бригады Павелкина 
противник обошел с юга и отрезал от тыловых коммуникаций; за 3 дня боев 16-й 
танковый корпус потерял более сотни боевых машин, а 109-я танковая бригада 
оказалась окруженной противником.
 Бывший командир этой бригады генерал-полковник В.С. Архипов вспоминал, что бои 
на реке Кшень запомнились
  «особенно крепко из-за многочисленных неиспользованных нами возможностей( 
курсив наш. — Авт.) … Вместо того чтобы сбить противника с плацдарма ударом 
танкового кулака, мы пытались столкнуть его пальцем. В первый день бросили 
против двадцати немецких танков и двух батальонов автоматчиков, овладевших 
Новым Поселком, примерно столько же стрелков, но вдвое меньше танков. [261] На 
второй день — 20 наших танков против 40-50 фашистских и так далее. Противник, 
наращивая свои силы, опережал нас, и если в первый день боя за плацдарм мы 
имели общее превосходство в танках, но не использовали его в атаках, то к 
четвертому дню это превосходство перешло уже к противнику. Вот что значит 
применение танков с оглядкой, с дроблением танковых бригад и батальонов для 
«закрытия брешей».
 Маршал бронетанковых войск М.Е. Катуков приводит другой способ применения 
танков — «без оглядки»:
 «Поставил я командиру задачу, и он отправился выполнять ее. Часа через два-три 
начальник оперативного отдела Никитин передал донесение с левого фланга:
 — Танковая бригада, понеся большие потери, вышла из боя. Командир отправлен в 
тыл. У него тяжелое нервное потрясение.
 Что же произошло?
 …Ведь обычно как действовали видавшие виды танкисты при выполнении такой 
задачи? Готовясь к атаке, они прежде всего высылали вперед боевую разведку, с 
тем чтобы она вызвала огонь на себя. Командиры танковых экипажей и 
подразделений в это время располагались в укрытиях, наблюдательных пунктах и 
засекали обнаружившие себя огневые средства врага. А потом подавалась команда 
«По машинам», и танковые экипажи устремлялись вперед, зная точно, какие цели им 
предстоит подавить огнем, уничтожить, смять гусеницами. Понятно, предврительная 
разведка не обеспечивала обнаружения всех целей, но все же значительно 
облегчала борьбу с огневыми средствами противника.
 А в тот день в Придонье командир бригады без всякой разведки вывел танковые 
батальоны на большой голый бугор и открыл огонь по предполагаемым (!) позициям 
гитлеровцев. Бесспорно, он надеялся сокрушить вражескую оборону (?), открыть 
дорогу танкам и пехоте. [262] Но получилось все иначе. Немецкая артиллерия, 
хорошо замаскированная в ржаных хлебах и других укрытиях, осталась неуязвимой, 
а танки на голом бугре стали хорошей мишенью…»
 Командир танковой бригады — это генеральская должность, и получал ее офицер в 
звании не ниже подполковника. Я понимаю, что военному, который не имеет 
представления о разведке, боевых порядках, использовании рельефа, маскировке