однако к 
середине июня они стали остро ощущать нехватку боеприпасов. 17 июня немецкая 
пехота окружила 30-ю батарею. На тот момент, помимо личного состава батареи, в 
казематах укрылось около 300 красноармейцев из отступавших стрелковых частей. 
Часть пехотинцев и матросов прорвались к своим, а остальные укрылись в 
подземных помещениях, где бои продолжались до 24 июня. Немцы применяли огнеметы,
 подрывные заряды, бензин, а по некоторым данным — и отравляющие газы, в итоге 
им удалось взять в плен 40 бойцов. 26 июня Александер с несколькими матросами 
вырвался из бетонного блока через водосток, но через сутки был пленен и 
впоследствии расстрелян в Симферопольской тюрьме. [206]
 18 июня ценой больших потерь немцам удалось выйти к Северной бухте, Инкерману, 
Сапун-горе. 26 июня в Севастополь на двух эскадренных миноносцах, лидере 
«Ташкент» и двух тральщиках прибыло последнее пополнение — 142-я стрелковая 
бригада. Корабли разгружались и принимали раненых в Камышевой бухте, которая 
находилась за городской чертой. На обратном пути у мыса Айтодор вражеские 
бомбардировщики потопили эсминец «Безупречный». Боеприпасы, топливо и 
продовольствие доставлялось теперь в небольших количествах только подводными 
лодками и транспортными самолетамиDC-3.
 Капитан 1-го ранга А.К. Евсеев записывал в дневнике:
 «После падения Северной Стороны бомбардировки с воздуха усилились еще более, 
дойдя до своего апогея. Самолетов было настолько много и настолько тесно им 
было маневрировать в воздухе, что были зафиксированы отдельные случаи 
столкновения германских самолетов друг с другом, которые с грохотом падали на 
землю… Наша зенитная артиллерия была подавлена совсем… Наша истребительная 
авиация днем уже почти не поднималась в воздух».
 29 июня, с падением Инкерманских высот, судьба крепости была решена. В 
советских стрелковых дивизиях осталось по 800 бойцов, в бригадах — 400. Лишь 
9-я и 142-я бригады были укомплектованы почти по полному штату. Из-за 
отсутствия боеприпасов, редкий огонь артиллерии мог оказать оборонявшимся чисто 
моральную поддержку. В ночь на 30 июня подразделения 22-й дивизий генерала 
Вольфа и 24-й дивизии генерала фон Теттана, прикрываемые артогнем и дымовыми 
завесами, форсировали на моторных лодках Северную бухту. Эта операция 
сопровождалась концентрированными ударами немецко-румынских сил на всех 
направлениях. Пехота 170-й дивизии при поддержке реактивных минометов, 
штурмовых орудий и «голиафов» взяла штурмом Сапун-гору, следом пал Малахов 
курган. [207] Вечером 30 июня остатки войск СОР стали отходить из Севастополя к 
бухтам Стрелецкая, Камышевая, Казачья и на мыс Херсонес. Началась агония 
Приморской армии.
 Официальная советская история сообщает, что
 «3 июля советские войска по приказу Ставки Верховного Главнокомандования 
оставили Севастополь и были эвакуированы морем… (курсив наш. — Авт.) . Чтобы не 
дать противнику возможности помешать эвакуации, части прикрытия в районе 
Севастополя и на Херсонесском полуострове сдерживали наступление врага, а тем 
временем по ночам производилась посадка на корабли».
 Далее демонстрируется «схема эвакуации» войск и населения.
 В действительности эвакуация Севастополя никогда не планировалась, а 30 июня, 
после занятия противником Корабельной Стороны, стала просто невозможной. 
Поэтому в ночь на 1 июля, после доклада адмирала Октябрьского о том, что все 
возможности для обороны города исчерпаны, по приказу Москвы с мыса Херсонес на 
подводных лодках Л-23 и Щ-209 и нескольких транспортных самолетах были вывезены 
только высшие командиры и комиссары СОР — генерал Петров со штабом, командиры 
дивизий, командование флота, партийное руководство и чины НКВД — всего 498 
человек, а также около трех тонн документов и ценностей. Той же ночью отплыли 
все имевшиеся под рукой исправные плавсредства — на них тоже сажали по спискам, 
они доставили в кавказские порты 304 человека.
 Эти генералы и есть эвакуированные войска, а партийные бонзы и их родственники 
— население. Все остальные — и еще ведущие бой пехотинцы, и раненые в подвалах 
и штольнях — все были оставлены на берегу («войска прикрытия»!). Улетели в 
Анапу последние 18 исправных боевых самолетов, а около 2000 человек наземной 
обслуги отправились в окопы.
 Оставшимся бойцам во главе с командиром 109-й стрелковой дивизии 
генерал-майором П.Г. Новиковым (крымским татарином) вручили приказ: «…сражаться 
до последней возможности, после чего… пробиваться в горы, к партизанам». Они 
держались еще 2 дня. [208]
 В ночь на 2 июля личный состав взорвал батарею № 35: боекомплект был 
израсходован полностью. Прибывшие в последний раз два тральщика, две подводные 
лодки и пять морских охотников вывезли еще около 650 человек.
 Инженер А.Н. Шаров, воевавший на Херсонесе до последнего дня, вспоминал:
 «На берегу скопились тысячи солдат. Когда подошел корабль, люди бросились на 
деревянный причал, и он рухнул под тяжестью тел. Невозможно было разобрать, кто 
погиб, а кто выбрался из-под бревен. Штормовая волна. Корабль отошел от берега. 
Люди бросаются вплавь. Матросы спускают веревки, чтобы помочь солдатам 
взобраться на палубу. Картина была страшная… Вдоль берега под скалами, 
насколько хватало глаз, лежали убитые бойцы. Узкая кромка буквально устлана 
телами».
 Остатки Приморской армии — более 30 тыс. человек, не имевших боеприпасов, 
продовольствия, пресной воды, все госпитали и медсанбаты — пытались укрыться в 
пещерах, расположенных в крутых склонах, напрасно ожидая своей эвакуации. Никто 
еще не знал, что больше кораблей не будет.
 К 4 июля организованное сопротивление на мысе Херсонес было сломлено, к 10-му 
ликвидированы его последние очаги. Прорваться в горы не удалось почти никому, 
на малых кораблях и судах на Кавказ были переправлены еще 750 бойцов. Един