всем — Сталин и Генштаб, мол, на слишком 
многое замахнулись. Это верно лишь отчасти. Но, во-первых, при планировании 
зимнего наступления никто из генералов против заявленных целей не возражал и 
вся их критика датируется задним числом; во-вторых, мы уже видели, как 
безграмотно имевшиеся силы были растрачены.
 Упоминавшийся уже доклад полковника Васильченко главную вину за поражение  
(такое достижение, как глубоко охваченные фланги фон Клюге, для офицера 
Генштаба не являлись признаком успеха. — Авт.) возложил на генерала армии 
Жукова, непосредственно руководившего войсками Западного фронта и направления:
 «Оперативный замысел операции по внезапному овладению г. Вязьмой, выходом на 
тылы гжатско-вяземской группировки противника, разъединение вяземской 
группировки от юхновской и одновременный их разгром по частям не соответствовал 
наличию сил и средств, выделенных для этой цели Западным фронтом.
 Неправильная оценка противника о его боеспособности после нанесенных ему 
серьезных поражений в предшествующих боях.
 Неверный расчет времени и игнорирование условий, в которых действовали наши 
войска, привели к неправильному принятию решения, вследствие чего задуманная 
операция не была выполнена. [128]
 Если бы Западный фронт сначала всем своим левым крылом (33, 43, 49, 50-я и гр. 
Белова) обрушился на юхновскую группировку, окружил бы ее и уничтожил, для
 чего по условиям обстановки предоставлялась полная возможность, а затем 
совместно с правым крылом при взаимодействии с Калининским фронтом мог бы 
ликвидировать сычевско-гжатско-вяземскую группировку противника.
 Но вместо этого Западный фронт погнался преждевременно за большими целями, 
хотел одновременно разгромить гжатско-вяземскую, юхновскую, спас-деменскую, 
мятлевскую группировки противника, не имея для этого достаточных сил и средств. 
Действия Западного фронта уподобились действию растопыренными пальцами. Каждая 
армия имела свою ударную группировку, которая действовала на своем направлении 
без тесной увязки с соседями. Даже тогда, когда 43-я и 49-я армии были 
правильно нацелены для разрешения общей задачи по прорыву обороны противника с 
целью соединения с частями западной группировки 33-й армии, то и в этом случае 
не было налажено тесного взаимодействия между ними.
 Армии, привыкшие действовать самостоятельно, без увязки своих действий с 
соседями, продолжали оставаться верны своим старым принципам.
 Получилось так: когда ударная группировка одной армии наступает, то другой — 
стояла на месте, потом они менялись ролями. А командование Западным фронтом 
продолжало наблюдать, как рядом ударные группировки двух армий дерутся, 
вразнобой, и не вмешивалось в их дела до тех пор, пока окончательно операция на 
этом направлении не была сорвана (курсив наш. — Авт.) .
 Западный фронт не создал кулака в виде крупной мощной группировки из всех 
родов войск на решающем направлении, при помощи которого решал бы задачу 
крупного оперативного размаха.
 Силы и средства были почти равномерно распределены по всему огромному фронту. 
Громкие приказы, которые отдавал командующий Западным фронтом, были невыполнимы.
 Ни один приказ за всю операцию вовремя не был выполнен войсками (курсив наш. — 
Авт.) . [129] Они оставались голой бумагой, которая не отражала действительного 
положения войск и не представляла собой оперативного документа. А та 
торопливость, которую проявляло командование Западным фронтом, передавалась в 
войска и приносила большой вред делу.
 Операции начинались неподготовленными, без тесного взаимодействия родов войск, 
части вводились в бой пачками, по частям, срывали всякую внезапность, лишь бы 
скорее начать операцию, без анализа дальнейшей ее судьбы.
 Авиация также была раздроблена по всему фронту на мелкие группы, не было ее 
сосредоточенных ударов последовательно по определенным направлениям, а при 
прорыве войсками заранее подготовленной обороны противника, она почти на поле 
боя не участвовала, что отрицательно сказывалось на моральном состоянии войск.
 Танковые и артиллерийские средства также нерационально использовались и сильно 
распылялись
 Управление войсками, действовавшими на этом направлении, со стороны Западного 
фронта было слабым.
 Особенно резко это сказывалось в отсутствии достаточных резервов у 
командующего Западным фронтом, который не мог без них влиять на ход операций».
 С этими оценками согласны и немецкие «коллеги»:
 «Упрямое и негибкое преследование поставленных перед собой целей посредством 
все новых и новых ожесточенных атак в одних и тех же местах во всех отношениях 
существенно облегчило немецкому командованию задачу сломить натиск противника».


* * *

 Общие потери Калининского и Западного фронтов в Ржевско-Вяземской операции с 8 
января по 20 апреля 1942 года, по скромным подсчетам, составили 776889 человек, 
7296 орудий и минометов, 957 танков и 550 боевых самолетов.[130]
 Группа армий «Центр», по советским оценкам, с 1 января по 30 марта потеряла 
более 330 тыс. человек. Согласно немецким источникам, потери вермахта на всем 
Восточном фронте с 5 января по 25 апреля достигли 318 тыс. убитыми, ранеными и 
пропавшими без вести.
 Таковы результаты ратного труда самого «выдающегося» советского полководца. 
Чего же тогда стоили остальные? Впрочем, в Красной Армии имелось немало 
талантливых командиров. Просто отбор на высшие должности производился по другим 
критериям. Созданный Сталиным гигантский и громоздский военный механизм, 
состоявший из взаимозаменяемых «винтиков» и «шестеренок», не имевших прав