Западнее железной дороги Ржев — Сычевка находились в окружении части подвижной 
группы 20-й армии. Были исчерпаны запасы продовольствия, кончались боеприпасы и 
горючее. Попытка организовать снабжение по воздуху не удалась. Поэтому на 
рассвете 30 ноября по приказу командующего фронтом части 6-го танкового корпуса 
предприняли попытку прорваться только в районе Малое Кропоткино. Одновременно 
войска генерала Кирюхина наносили встречный удар с востока. Но пробиться к 
деревне удалось только окруженцам, наступавшая с востока пехота так и не смогла 
сделать того же. Немцы тем временем подтягивали резервы и укрепляли оборону на 
этом направлении.
 Командование 6-го танкового корпуса приняло решение пробиваться к своим 
севернее, через Большое Кропоткино. В ночь на 30 ноября танкисты нанесли 
неожиданный удар на северо-восток. Одновременно им навстречу наступала 100-я 
танковая бригада с пехотой. В этом бою погибли командиры 200-й танковой и 6-й 
мотострелковой бригад, однако к утру 1 декабря окруженные части пробились через 
заслоны противника. Танковые бригады потеряли большую часть боевой техники, 
поэтому 6-й танковый корпус был выведен в тыл на доукомплектование.
 20— я кавалерийская дивизия полковника Курсакова пробиться на восток не смогла 
и поэтому пошла на запад. После более чем месячного рейда по немецким
 тылам около тысячи кавалеристов и присоединившихся к ним партизан вышли в 
расположение 22-й армии.[584]


* * *

 Осложнилось положение и в полосе армии генерала Тарасова. К 41-му корпусу 
противника подошли подкрепления — 9-я и 12-я танковые дивизии. 1 декабря 
мехкорпус Соломатииа вынужден был прекратить атаки и перейти к обороне. 
Проанализировав обстановку, командир советского корпуса пришел к выводу, что 
над его соединениями нависла реальная угроза окружения. Он вывел в тыл 
автотранспорт, оставив в боевых порядках только танки, тягачи с орудиями, 
машины с боеприпасами. Меры командования фронтом по усилению флангов у 
основания клина запоздали.
 К 6 декабря немцы восстановили контроль над дорогой Белый — Владимирское. 
Обходившая Белый с северо-востока 47-я танковая бригада полковника Дремова была 
отрезана, ей пришлось с боями пробиваться из окружения. 7 декабря с юга перешел 
в наступление подошедший из резерва 30-й немецкий танковый корпус — 19-я и 20-я 
танковые дивизии, а также 1-я танковая и другие части 41-го корпуса. К исходу 
дня немцам удалось выйти в тыл подвижной группе Калининского фронта, окружив 
юго-восточнее населенных пунктов Шипарево, Цыцыно, Дубровка части 1-го 
механизированного и две бригады 6-го стрелкового корпусов.
 Генерал Жуков находился в этот момент на командном пункте 41-й армии в деревне 
Клемятин. Получив доклады об обстановке, он приказал окруженным войскам 
оставаться на месте. Генералу Соломатину ставилась задача принять под свое 
командование все части, оказавшиеся в кольце. На самолетах была организована 
доставка им боеприпасов и продовольствия, стягивались резервы для прорыва 
внешнего фронта окружения. Все эти меры предпринимались с целью удержать 
плацдарм, занятый танкистами в глубине вражеской обороны, чтобы затем 
продолжить наступление. [585]
 Немногим лучше дела обстояли в районе Великих Лук. 24 ноября передовые полки 
четырех стрелковых дивизий 3-й ударной армии, действовавший на главном 
направлении, при поддержке артиллерии и танков, произвели разведку боем.
 Разведка боем — это добывание данных о противнике боевыми действиями 
специально выделенных подразделений. Она проводится при подготовке наступления 
с целью уточнения начертания переднего края и системы огня противника. Это 
значит, что рота, батальон или полк бросались в атаку без надежды на какой-либо 
успех (для «достоверности» им зачастую ставили реальную боевую задачу), но за 
это время разведчики-наблюдатели выявляли и наносили на карту огневые точки 
противника, которые необходимо подавить при развертывании «настоящего» 
наступления.
 Как указывает учебник, разведка боем проводится в случаях, «когда другими 
способами получить необходимые сведения о противнике не удается». Как правило, 
другими способами «добывать информацию» о противнике не умели: авиация 
использовалась редко, особенно в период, когда немцы господствовали в воздухе, 
и добытые ею данные были недостоверны. Фронтовая разведка была беспомощна, 
техническая и радиоразведка находились в зачаточном состоянии, даже 
систематическое визуальное наблюдение за противником не велось. Поэтому 
любимыми способами ведения разведки в Красной Армии стали добывание «языка» и 
разведка боем. Но хорошо информированный пленный — редкость. К тому же 
трудности контроля: разведгруппы порой удалялись на 100 метров от переднего 
края, ночевали в нейтральной полосе, а поутру возвращались с докладами о 
трудностях рейда. А на носу очередное наступление, начальство требует данных о 
силах немцев, и снова организуется разведка боем. В основном для таких 
мероприятий использовались штрафные роты и батальоны — самый подходящий случай 
«искупить вину перед Родиной». [586]
 Одну из таких разведок описал лейтенант В. Дятлов:
 «В десятиминутном огневом налете участвовало два дивизиона нашего полка — и 
все. После огня какие-то секунды стояла тишина. Потом выскочил из траншеи на 
бруствер командир батальона: „Ребята-а! За Родину! За Сталина! За мной! 
Ура-а-а!“ Штрафники медленно вылезли из траншеи и, как бы подождав последних, 
вскинув винтовки наперевес, побежали… Немцы бросили серию красных ракет в 
сторону атакующих и сразу же открыли мощный минометно-артиллерийский огонь. 
Цепи залегли, залегли и мы — чуть сзади в продольной борозде. Голову поднять 
было нельзя. Как засечь и кому засекать в этом аду цели противника? Его 
артиллерия била с закрытых позиций и далеко с