ры стремились избегать встреч с Захаровым».
 Как видим, свои начальники были пострашнее немцев. Недаром Сталин как-то 
выразился в том смысле, что у нас нужно больше смелости, чтобы отступить, 
нежели пойти в атаку.


* * *

 Советские военачальники жалуются на то, что укомплектованность частей и 
соединений была недостаточной для проведения новой наступательной операции. 
Средняя численность стрелковых дивизий Калининского и Западного фронтов в этот 
период колебалась в пределах 3-5 тыс. человек. Однако количество самих дивизий 
увеличилось, а личный состав в них на 50% состоял из новых пополнений. Так, к 
началу контрнаступления под Москвой у Конева и Жукова имелась 941 тыс. 
командиров и красноармейцев (Гриф секретности снят. М., 1993. С. 174), потери 
за месяц боев составили 371 тыс. убитыми и ранеными. Тем не менее на 8 января в 
строю находилось 1060 тыс. человек, а согласно «Истории Второй мировой войны» и 
того больше — 1245 тыс.
 Труднее было восполнить потери в технике: имелось всего 8700 орудий и 
минометов и 571 танк. [62] Настоящей же проблемой стала практически полная 
дезорганизация работы тыла. За месяц контрнаступления сильно растянулись 
коммуникации, недоставало автотранспорта, немцы при отступлении взорвали мосты 
и вывели из строя железнодорожные колеи, пригодные для движения дороги можно 
было сосчитать на пальцах. В результате войска испытывали острую нехватку в 
боеприпасах, продовольствии и горючем.
 ВВС двух фронтов на 1 января имели 331 исправный самолет, в том числе 218 
бомбардировщиков, 18 штурмовиков и 95 истребителей. Кроме того, на Западном 
направлении действовала авиация Московского военного округа и 6-й 
истребительный авиакорпус ПВО, авиационные группы генералов И.Ф. Петрова и Е.М. 
Николаенко, соединения дальнебомбардировочной авиации Главного Командования, а 
также авиация резерва Ставки ВГК — всего 1375 боеготовых самолетов. Если 
учитывать авиацию Северо-Западного фронта — 1422 самолета.
 Это, оказывается, значительно меньше, чем 615 германских машин! Любопытную 
бухгалтерию с целью доказать германское превосходство в авиации применил 
коллектив генералов-историков под руководством маршала В.Д. Соколовского:
 «По общему количеству самолетов советские ВВС на всем Западном направлении 
превосходили авиацию противника, но только формально, ибо по мере удаления 
наступавших войск от Москвы количество истребительной авиации (в частности, 
самолетов 6-го истребительного корпуса ПВО Москвы) для прикрытия войск быстро 
уменьшалось. Поэтому фронты в дальнейшем могли в основном рассчитывать лишь на 
свои собственные ВВС. Силы же эти, особенно по истребителям, были весьма 
невелики и уступали количественно и качественно противнику… Если вычесть из 
общего количества 1422 самолета 320 истребителей ПВО Москвы и 548 небоевых 
машин, то для поддержки фронтов оставалось всего 554 боевые единицы. Таким 
образом, противник даже и по числу самолетов превосходил авиацию 
Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов (!!!)». [63]
 Вот так, «формально» наших самолетов было больше, а «неформально» — 284 
немецких истребителя «превосходили» 543 советских.
 Странно только, что вся наличная авиация группы «Восток» сравнивается с 
исправными советскими самолетами: надо понимать, у немцев самолеты не ломались 
и не получали боевых повреждений? Далее, советские ночные бомбардировщики У-2 
(за сбитие которых давался Железный крест, чем мы очень гордились) и разведчики 
Р-5 считаются «небоевыми машинами», а 95 германских воздушных разведчиков — 
самые что ни на есть «боевые». Кроме того, при всех подсчетах совершенно не 
учитывается армейская авиация, по принципу: у немцев ее не было, значит, и 
сравнивать не с чем. А между тем каждый советский командарм имел собственные 
авиаполки, которым сам ставил задачи.
 По уставу командующий фронтом не имел права использовать авиацию общевойсковых 
армий в интересах фронта. Армейская авиация по количеству машин зачастую 
превосходила фронтовую. Например, на 1 января 1942 года ВВС Северо-Западного 
фронта насчитывали 77 исправных самолетов, а в одной только 4-й ударной армии 
этого же фронта находились 60 машин (в том числе 38 истребителей), из них 53 
исправные.
 В общем, наши ученые успешно доказали, что «с учетом же качественного 
превосходства материальной части немецких самолетов и того, что советские 
бомбардировщики устаревших типов могли выполнять боевые задачи только ночью 
(между прочим, именно перенимая советский опыт, немцы с опозданием создавали в 
это время свою ночную авиацию. — Авт. }, общее превосходство врага становилось 
еще более внушительным, фактически противник превосходил нашу авиацию примерно 
в два раза (курсив наш. — Авт.  }». [64] Действительно, чтобы освоить такую 
«высшую математику», надо непременно быть генералом и кандидатом наук, никак не 
меньше.
 Но подавляющего количественного превосходства над армиями врага и правда не 
было, что уменьшало шансы на успех «красных маршалов», не усвоивших «аксиомы» 
военного искусства (об аксиомах, которые «не соблюдались», неоднократно 
упоминает и маршал Рокоссовский).


* * *

 Наступление войск Калининского фронта началось 8 января 1942 года. Замысел 
проводимой им операции состоял в том, чтобы вначале прорвать оборону противника 
ударом 39-й армии генерал-лейтенанта И.И. Масленникова западнее Ржева, а затем, 
развивая успех главной группировкой фронта в направлении Сычевка, Вязьма, 
лишить противника основных коммуникаций, а потом разгромить его совместно с 
войсками Западного фронта. 22-я армия под командованием генерал-майора В.И. 
Вострухова, наступая на Белый, Ярцево, должна была обеспечит