нкт мотивировал болезнью.
 Комначсостав в беседах между собой говорит: «…Ну, как там наше пьяное 
начальство, что решило?…» В момент выполнения боевой задачи частями дивизии по 
овладению д. Остров Дорофеев, Корнышев и начальник штаба Аксельрод на 
протяжении трех суток пьянствовали, не выходя из блиндажей.
 Подобные факты морально-бытового разложения комначсостава в частях 59-й армии 
не единичны. По нашей информации, командиры и комиссары частей и соединений мер 
к устранению подобных явлений не принимают, так как сами являются — виновниками 
этого (курсив наш. — Авт.)» .
 Весело отцам-командирам в своих блиндажах, пока красноармейцы «проявляют 
героизм» и что-то там штурмуют! Даже не верится, что все это происходит прямо 
на передовой в ходе боевых действий. Можно представить, как такие картинки 
поднимали моральный дух подчиненных. Кстати, 59-я армия (можно ли назвать ее 
армией?) — одна из двух, наносивших главный удар в Любанской операции 1942 года.
 Чем дело обернулось — известно: Мясным бором. [519]
 Походно— полевыми женами, а порой и не одной, обзаводились комдивы и политруки,
 командармы и начальники политотделов, члены Военных советов и военачальники 
самых высоких рангов-генералы Власов, Черняховский, Маркиан Попов, Еременко, 
Катуков, незабвенный Леонид Ильич Брежнев и железный Жуков. За их «моральным 
обликом» приходилось надзирать уже лично Верховному Главнокомандующему.
 Одним словом: «Война показала, какими неисчерпаемыми силами обладает свободная 
и равноправная женщина Страны Советов, как выросли за годы Советской власти ее 
способности, расцвел талант, сколь многогранной стала ее деятельность». Разные, 
прямо скажем, раскрывались «грани» в условиях, когда ничего не стоили жизни, 
ломались судьбы и под лозунгом «Война все спишет» рушились моральные принципы. 
Была, конечно, и любовь, и свадьбы, и дети, семейные пулеметные расчеты и даже 
супружеский экипаж самоходного орудия, но вот вопрос: насколько это повысило 
боеспособность Красной Армии?
 Может быть, если бы было на фронте меньше женщин (и водки), мужчин скорее бы 
домой потянуло, полководцы бы не так сильно «отвлекались». Вот, к примеру, 
записка Жукова от 1 февраля 1945 года:
 «Я имею доклады… о том, что т. Катуков проявляет полнейшую бездеятельность, 
армией не руководит, отсиживается дома с бабой и что сожительствующая с ним 
девка мешает ему в работе. (Самому Жукову „походная жена“, конечно, не мешает. 
— Авт.) Требую: немедля отправить от Катукова женщину… Катукову заняться 
делом…»
 Глядишь, войну бы раньше закончили?


* * *

 Советское командование вновь было вынуждено принимать «пожарные» меры к 
уничтожению прорвавшейся к Волге группировки. Не ожидая полного сосредоточения 
резервов, в районе Котлубани создавалась ударная группа. В ее состав вошли 28-й 
танковый корпус, 169-я танковая бригада, 35-я, 27-я гвардейские и 298-я 
стрелковая дивизии. [520] На подходе были 4-й и 16-й танковые корпуса и 
стрелковые соединения из резерва Ставки. Эта группа, возглавляемая заместителем 
командующего Сталинградским фронтом генерал-майором К.А. Коваленко, должна была 
нанести удар на юго-запад, закрыть прорыв у Котлубани и Большой Россошки и 
выходом к Дону восстановить положение. Еще одна группа в составе свежего 2-го и 
23-го танковых корпусов под общим командованием начальника автобронетанковых 
сил войск фронта генерал-лейтенанта А.Д. Штевнева нацеливалась из района 
Орловки в общем направлении на Ерзовку. Корпус генерала Хасина к этому времени 
был пополнен техникой, людьми и имел 195 танков Т-34.
 Одновременно 62-я армия получила задачу правым флангом нанести удар в Северном 
направлении на Вертячий и соединиться там с левым флангом 4-й танковой армии, 
наносящим удар в Южном направлении.
 Таким образом, бросив в бой 650 танков, планировалось искромсать втянувшуюся в 
узкий коридор ударную группировку противника и восстановить фронт по левому 
берегу Дона.
 Танковый корпус Витерсгейма имел в своем составе 16-ю танковую, 3-ю и 60-ю 
мотодивизии. Следовавшие за ним пехотные части 8-го корпуса растянулись в 
образовавшемся 60-километровом коридоре от Вертячего до Волги. Фланги прорыва 
удерживали заслоны 384-й и 295-й пехотных дивизий.
 Группа генерала Коваленко, не дожидаясь подхода танковых корпусов, перешла в 
наступление в 18 часов 23 августа, через 5 часов после получения приказа. Две 
ее дивизии, встретив упорное огневое противодействие, продвинуться не смогли. 
Третья дивизия совместно с 169-й танковой бригадой, которой командовал 
полковник А.П. Коденец, разгромила протвостоящего им противника и соединилась с 
войсками 62-й армии, отрезав германский танковый корпус от основных сил. Однако 
развить успех не удалось, немцы вскоре восстановили сообщение по коридору. 
Группа генерала Штевнева перешла в наступление 24 августа. Она продвинулась на 
6 км и завязла в немецкой обороне севернее Орловки. [521]
 26 августа Коваленко ввел в сражение 4-й и 16-й танковые корпуса, свежие 24, 
84, 315-ю стрелковые дивизии, однако их наступление велось на широком фронте, 
без ярко выраженного направления главного удара и оказалось безуспешным.
 В последующие дни 2,4,16,23 и 28-й танковые корпуса совместно со стрелковыми 
дивизиями почти непрерывно штурмовали вражеские позиции, но полностью 
изолировать и разгромить прорвавшуюся группировку не смогли, хотя ширина 
коридора в районе Котлубань сократилась до 4 км. Немцы, заняв круговую оборону, 
стояли насмерть, организовав эффективную систему огня и на полную мощь 
задействовав свою авиацию. Немецкие самолеты методически бомбили и обстреливали 
советские войска еще на марше, не давая возможности в течение светлого времени 
организованно подготовиться и вступить в бой.
 До начала сентября 3 дивизии 14-го танкового кор