х частей. 21 января советская пехота захватила западную часть 
Холма, но, остановленная сильным огнем с восточного берега, через реку Ловать 
переправиться не смогла. [49] К этому времени немцы подтянули к городу части 
218-й пехотной дивизии, переброшенной на самолетах из Дании.
 Таким образом, к исходу 21 января все войска 3-й ударной армии были втянуты в 
сражение. На Демянском направлении 23-я стрелковая дивизия и три бригады 
безуспешно топтались у Ватолино и Молвотиц. В центре 33-я дивизия вела бои за 
Холм. На левом фланге 257-я стрелковая дивизия и 31-я бригада достигли района 
Снопово, Шешурино.
 У генерала Еременко дела шли несколько веселее. Против правого фланга 4-й 
ударной армии противник имел 2 полка 123-й пехотной дивизии, в центре — 
кавалерийскую бригаду СС и отдельные разведотряды, на левом фланге — 453-й полк 
253-й пехотной дивизии. Армия Еременко действовала более решительно, 
двухчасовая артподготовка была проведена эффективно. После чего стрелковые 
части прорвали оборону противника и к исходу дня, пройдя почти 20 км, вышли к 
Пено. На подступах к городу, не имея поддержки своей отставшей артиллерии, они 
были остановлены сильным огнем. За ночь части 249-й стрелковой дивизии генерала 
Г.Ф. Тарасова обошли город, подтянулись гаубицы, «катюши», 141-й танковый 
батальон — тридцать один танк (четыре КВ, семь Т-34, двадцать Т-60). Появились 
и запоздавшие к началу операции 5 лыжных батальонов. Правда, «…лыжники были 
утомлены трудным 2-суточным маршем без продовольствия». С рассветом Пено взяли 
одним ударом, а его гарнизон почти полностью уничтожили.
 Избегая лобовых ударов, обходя опорные пункты, ударная группировка армии 
Еременко продвигалась вдоль железной дороги на Андреаполь, Торопец. 332-я 
стрелковая дивизия имени М.В. Фрунзе под командованием полковника С.А. 
Князькова вскоре повернула на юг, к станции Западная Двина, расположенной на 
другой, почти параллельной первой, железной дороге. 249-я дивизия наступала в 
прежнем направлении. [50] Активную помощь войскам оказывали партизаны. Они 
разрушали рокадные дороги в тылу у немцев, прикрывали фланги отдельных частей, 
а также выполняли роль передовых отрядов.
 С 13 по 15 января бои велись в районе Величко, Лучи, станции Охват. Германское 
командование, обеспокоенное быстрым продвижением 4-й ударной армии, попыталось 
остановить ее, введя в бой свежие силы. Прорыв должна была закрыть прибывшая из 
Франции 81-я пехотная дивизия. Однако на этот раз сами немцы сработали поспешно 
и неграмотно: дивизия вводилась в бой с ходу, по частям, на широком фронте, что 
заранее предопределило ее поражение. Кроме того, и командование 81-й пехотной 
дивизии, и все ее солдаты и офицеры, оказавшись в условиях, столь резко 
отличных от Западного театра военных действий, «растеряли многие качества, 
которые в сумме своей определяют боеспособность войск». В первых же 
столкновениях ее 189-й полк и 2 отдельных батальона были разбиты частями 249-й 
и 332-й стрелковых дивизий.
 В ночь на 15 января дивизия Тарасова вышла к Анд-реаполю, окружив его с трех 
сторон. Утром к городу подтянулись артиллерия и танки. После полуторачасовой 
артподготовки советские части начали атаку 1ер-манский гарнизон состоял из 
пехотного полка, саперного батальона и батальона связи 81-й пехотной дивизии, а 
также отдельных подразделений 253-й дивизии. Немцы в течение двух дней 
оказывали упорное сопротивление, но к исходу 16 января были разгромлены. В 
Адреаполе удалось захватить крупную базу снабжения группы армий «Север», склады 
с провольствием и фуражом.
 Таким образом, наступление главных сил 4-й ударной армии развивалось успешно. 
[51] 249-я стрелковая дивизия в хорошем темпе продвигалась к Торопцу, 332-я — к 
станции Западная Двина. Этого, правда, нельзя было сказать о фланговых 
группировках.
 Правофланговая 360-я стрелковая дивизия генерала И.М. Кузнецова, направленная 
«прорываться» через леса и болота, этим и занималась, полностью потеряв 
взаимодействие с главными силами. Во втором эшелоне за ней следовала 51-я 
стрелковая бригада полковника Н.А. Федорова. Сопровождавший их 171-й танковый 
батальон, на две трети укомплектованный английскими «матильдами» и 
«валентайнами» и не имевший ни одной широкогусеничной «тридцатьчетверки», 
гаубичный и гвардейский минометный дивизионы не смогли преодолеть снежных 
заносов, быстро израсходовали горючее и встали. Позднее их перебросили на 
направление главного удара, а пехота по пояс в снегу продолжала выполнять 
указания товарища Бул-ганина: двигалась вперед, прокладывая дорогу в сплошном 
лесу, валя вручную деревья, утаптывая снег и перетаскивая на себе боевую 
технику.
 Чтобы проложить пути для двух маршевых колонн, приходилось рубить до 1000 
деревьев на 1 км. По таким «путям», естественно, невозможно было организовать 
нормальный подвоз продовольствия. Его и не организовывали, и «наши части… терпя 
лишения, шли вперед и снабжались теми запасами, которые удавалось отбить у 
противника». Но неприятеля в этой глуши было совсем немного, запасов — тоже. 
Этот беспримерный марш имел глубокое оперативно-тактическое обоснование, он
 «…в случае неудачи на Центральном направлении обеспечивал общий успех прорыва 
(!?), выводя крупные силы (?) в глубокий тыл оборонительной полосы гитлеровцев».

 На левом крыле 334-я дивизия генерала Н.М. Мищенко и 21-я стрелковая бригада 
ввязались в затяжные бои и сильно отстали. Кроме того, немцы непрерывно 
атаковали их во фланг из района Селижарово. [52] Еременко также признает, что
 «объективные трудности действий на этом участке усугублялись тем, что 
командование дивизии не могло отрешиться от стремления брать опорные пункты в 
лоб без тщательной разведки и надлежащей организации боя».
 Еще левее 22-я армия вела бои с селижаровской группировкой противника. 4-я 
ударная прошла 70 км и вырвалась вперед, все больше