я, закладывалась организация. Уже в феврале 1943 
года, как с гордостью рассказывает полковник Кояндер, в 1-й воздушной армии 
впервые осуществили наведение по радио на цель большой группы штурмовиков, 
правда:
 «Подобные случаи управления по радио штурмовиками, находившимися над полем боя,
 являлись в то время исключительно редкими… все внимание авианаводчиков 
уделялось в основном истребителям».
 Была еще одна уважительная причина, не позволившая и на этот раз «сталинским 
соколам» завоевать превосходство в воздухе на Сычевском и Ржевском направлениях.
 Если раньше утверждалось, что большинство советских самолетов имело устаревшую 
конструкцию и наши пилоты не могли в силу этого сражаться с люфтваффе на равных,
 то теперь стряслась другая беда:
 «…летчики истребительной авиации, только накануне операции получившие самолеты 
новейших систем, не научились еще вести бой на них…».
 Как говорится: не понос, так золотуха. [334]


* * *

 Еще более напряженные бои развернулись 9 августа. Обе стороны ввели в бой все 
свои силы. Корпус Гетмана, наступая совместно с частями 88-й стрелковой дивизии 
31-й армии, с утра нанес сильный удар по противнику. Сломить его сопротивление 
удалось лишь левофланговым частям. Развивая успех, корпус с пехотой в течение 
всего дня медленно продвигался вперед, главным образом вдоль Вазузы. К исходу 
дня они вышли на рубеж Кортнево, Логово, Тростино, Печора, расширив плацдарм на 
западном берегу реки до 8-9 км по фронту и до 3 км вглубь. М:пешно наступал в 
этот день и 8-й корпус. Но и танкисты несли большие потери от вражеской авиации.
 Кавалерийский корпус Крюкова разбил 6-ю пехотную дивизию, но был остановлен в 
8 км юго-восточнее Сычевки частями 1-й танковой дивизии и брошенными в бой 
отрядами «трудовой повинности». В районе Карманово 8-й стрелковый корпус 
генерал-майора Ф.Д. Захарова весь день успешно отбивал атаки 46-го танкового 
корпуса противника. Убедившись в бесперспективности контрудара на Погорелое 
Городище, Модель приказал войскам 9-й армии с 10 августа перейти к обороне.
 В целом результаты встречного сражения оказались благоприятными для войск 
правого крыла Западного фронта. Они по всей полосе наступления подошли к рекам 
Вазуза и Гжать и освободили южную часть города Зубцова. Однако изменившееся в 
пользу противника соотношение сил ставило под вопрос успех дальнейшего 
наступления на Сычевку: в бой были введены практически все наличные войска, 
подвижные группы потеряли ударную силу, утратил свое действие фактор 
внезапности. Вместе с тем появление 2-й танковой дивизии немцев в районе 
Карманово угрожало левому флангу 20-й армии. К тому же войска Калининского 
фронта еще не подошли ко Ржеву и рассчитывать на их помощь в наступлении на 
Сычевском направлении не приходилось. [335]
 Правда, по свидетельству генерала Сандалова, командующий 20-й армией некоторое 
время вынашивал идею ударом усиленного квалерийского корпуса проломить немецкую 
оборону с плацдарма юго-восточнее Гжати и прорваться прямиком к Вязьме, но 
генерал Крюков, помня судьбу группировок Ефремова и Белова, отказался от этой 
чести:
 «По поручению Рейтера я несколько раз ездил беседовать по этому вопросу с 
командиром корпуса Владимиром Викторовичем Крюковым, моим близким товарищем по 
совместной службе в войсках Белорусского военного округа.
 — Если направить оба танковых корпуса и мой корпус с плацдарма за р.Гжать на 
юго-запад, нет сомнения, что мы прорвемся сквозь вражескую оборону и успешно 
пойдем к Вязьме,-хладнокровно рассуждал Крюков. — Однако слабые войска вашей 
армии не сумеют сохранить участок прорыва. Противник после нашего прохода 
сомкнет фронт и будет бить нас в окружении и танковыми дивизиями, и авиацией.
 — А если пустить в прорыв только ваш корпус, усиленный стрелковой дивизией и 
всеми армейскими танковыми бригадами?-допытывался я.
 — В армейских танковых бригадах танков осталось немного, причем горючее для 
них, как я знаю, вы доставляете авиационным транспортом,-насмешливо ответил 
Крюков. — В рейде ваши бригады будут мне обузой. Нет, пусть слава и лавры в 
проведении подобной операции остаются лишь у моего коллеги генерала Павла 
Алексеевича Белова. Я не верю в возможность такого рейда сегодня».
 На исходе 9 августа командование Западного фронта приняло решение, 
предусматривавшее ряд мер по усилению войск, наступавших на Кармановском 
направлении, с целью разгрома противостоявшей там группировки противника. В 
частности, на это направление перебрасывался и 8-й танковый корпус, 
передававшийся в подчинение 20-й армии. [336] Ему было приказано 
сосредоточиться 10 августа в районе Подберезки, совместно с частями 8-го 
гвардейского стрелкового корпуса нанести удар по левому флангу кармановской 
группировки врага и освободить районный центр Карманово. Таким образом, корпус 
генерала Соломатина был выведен из состава подвижной группы. В ночь на 10 
августа он передал 251-й стрелковой дивизии свой участок боевых действий в 
районе Игнатово, Голяково и начал выдвигаться на Кармановское направление.
 Разгром кармановской группировки, по мысли Жукова, должен был создать условия 
для расширения наступательной операции правого крыла Западного фронта путем 
подключения к ней 5-й и 33-й армий.
 Вследствие этого ударная группировка, наступавшая на Сычевку, была еще более 
ослаблена. В ее составе остался один танковый корпус, которому по-прежнему 
ставилась задача: расширить плацдарм, овладев участком Подъяблонки, Чупятино. 
Если еще накануне на этом направлении наносили удар все бронетанковые силы 
фронтовой подвижной группы