всю Ржевско-Сычевскую операцию в одиночку. 
Две танковые дивизии врага — громадная сила, а четырнадцать противостоящих им 
советских танковых бригад — так, безделица! Точно так же, как и действовшие в 
этой полосе четыре немецкие пехотные дивизии, надо полагать, несоизмеримо 
мощнее наших десяти стрелковых и трех кавалерийских дивизий.
 Другое дело, что танковые корпуса действительно оказались вынуждены 
оперировать в довольно сложных условиях, но не по вине противника. Уже во время 
выдвижения из района реки Держа по незнакомой местности их штабы столкнулись с 
тем, что не могли получить от стрелковых частей каких-либо данных ни о дорожной 
сети, ни об обстановке на линии фронта. При прорыве вражеской обороны на 
участке Кошелево, Буконтово, командиры стрелковых полков, вышедших сюда почти 
на сутки раньше, оказались не в состоянии сообщить танкистам какие-либо 
сведения о противостоящих частях. А кроме того:
 «…четкого взаимодействия танков с пехотой, артиллерии с авицией не было. 
Танкисты не имели достаточного опыта в пользовании сигнализацией, не умели 
поддерживать непрерывную связь и выдерживать заданный курс (!) в наступлении».
 Вновь пошли проливные дожди. Подвоз боеприпасов, продовольствия и горючего 
осуществлялся только конным транспортом, и то с большим трудом. Группа Армана 
получала горючее по воздуху. Моторизованные подразделения вынуждены были 
передвигаться пешим порядком. [331]
 Сказывалось также отсутствие связи между полками и штабами дивизий, а 
последних со штабами армий. Это привело к отсутствию ясного представления о 
лежащей впереди местности и силах противника. Хорошей связью не могла 
похвастаться и фронтовая подвижная группа, которая далеко не всегда знала 
обстановку в полосе наступления. Генерал Галанин, избравший местом своего 
пребывания командный пункт 6-го танкового корпуса, не имел ни своего аппарата 
управления, ни собственных средств связи и ничем фактически не управлял. По 
этой причине руководство корпусами подвижной группы пришлось взять на себя 
непосредственно командующему фронтом.
 7 августа на подступах к Вазузе развернулось встречное сражение между 
советскими танковыми корпусами и 1-й и 5-й танковыми дивизиями.
 В результате 2-дневных ожесточенных боев 6-й танковый корпус и 
взаимодействовавшие с ним подразделения стрелковых дивизий не только отразили 
все контратаки врага, но и расширили плацдарм. Противник был выбит из Кортнево, 
расположенного на берегу Осуги, и из находящихся в междуречье населенных 
пунктов Васильки, Логово.
 К исходу 8 августа обозначился успех и на участке соседнего 8-го танкового 
корпуса. Совместно с главными силами 251-й стрелковой дивизии его 93-я танковая 
и 8-я мотострелковая бригады подошли к восточному берегу Вазузы, прижав 
противника к реке, а их левофланговые подразделения начали переправляться на 
западный берег. При этом, как всегда неожиданно, выяснилось, что «оказывается, 
Вазуза более солидный приток Волги, нежели Держа. Ширина ее местами свыше 80 м, 
а глубина достигает двух и более метров». Еще левее продвинулись вперед 31-я и 
25-я танковые бригады корпуса Соломатина. Взаимодействуя с частями 331-й 
стрелковой дивизии полковника П.Д. Берестова, первая из них форсировала Вазузу 
в районе Хлепени, вторая переправилась через Гжать. В результате советские 
войска на этом участке достигли рубежа Хлепень, Климово, Попсуева, а несколько 
южнее продвинулись до Бургово. [332]
 Преодолел Гжать и 2-й гвардейский кавалерийский корпус, наступавший в полосе 
354-й стрелковой дивизии генерал-майора Д.Ф. Алексеева. Продолжая действовать 
совместно с ней, он в ходе ожесточенных боев вошел в населенные пункты Романово,
 Подъяблонки, Колокольня. При переправе через реку кавалеристы понесли 
значительные потери, поскольку немецкая авиация непрерывно штурмовала конницу с 
низких высот. Советской авиации не было видно, хотя только для поддержки 20-й 
армии выделялось 9 авиадивизий; зенитная артиллерия далеко отстала от передовых 
частей.
 Левофланговые соединения 20-й армии, преодолевая упорное сопротивление, 
продвигались в направлении Карманово.
 7 августа в наступление перешли войска 5-й армии под командованием 
генерал-лейтенанта И.И. Федюнинского — 3-я гвардейская мотострелковая, 42-я 
гвардейская стрелковая, 19-я, 28-я стрелковые дивизии, 28, 35 и 49-я стрелковые,
 120,161,154-я танковые бригады. Задача армии состояла в прорыве обороны 
противника южнее Карманово и развитии успеха в Северо-Западном направлении — на 
Сычевку. Однако прорвать оборону 342-й и 35-й немецких пехотных дивизий не 
удалось ни в этот, ни на следующий день. И здесь свирепствовала германская 
авиация, которая за один день только в 3-й мотострелковой дивизии вывела из 
строя 413 человек. 10 августа Жуков поставил командарму-5 более скромную 
задачу: основные усилия направить на овладение Кармановом. Еще меньшими 
оказались успехи 33-й армии генерал-лейтенанта М.С. Хозина, которая начала 
наступать южнее 13 августа.


* * *

 Вообще— то советское наступление обеспечивали две-1-я и 3-я — воздушные армии, 
в состав которых входили 19 авиадивизий. [333] Авиационные командиры вновь 
пытались отработать организацию вызова истребителей на поле боя по заявкам 
наземных войск. Специальные представители, находившиеся со своими рациями в 
общевойсковых армиях, обеспечивали выход самолетов в район боев через 9-10 
минут после подачи вызова. Непосредственно над полем боя действиями авиации 
руководили представители истребительных авиадивизий, находившиеся на 
радиостанциях армейской радиороты ВНОС. Они информировали летчиков о воздушной 
обстановке, имея с ними 2-сторонюю связь. Однако такие случаи были единичными — 
большинство самолетов все еще не имело радиосредств, особенно передатчиков. 
Поэтому оказывать непосредственную поддержку наступающим войскам в процессе боя 
авиация не имела возможности и наносила удары главным образом по глубоким целям.

 Но хотя бы опыт накапливал