всяком случае летали до сих пор, несмотря на то, что подопечные группы несли 
потери. Теперь надо искать что-то новое.
 – Истребителей обвиняют обычно в том, что они бросают сопровождаемых, сказал 
Филатов. – Причём, слово «бросают» произносят вполне серьезно, как самое веское 
обвинение. Но мы же не бросаем в прямом смысле, мы вступаем в бой с противником.

 – А главное задание – не допустить потерь сопровождаемых бомбардировщиков или 
штурмовиков – остается невыполненным, – заметил Любимов.
 – Нада: овца целый, волки сытый, – предложил Аллахвердов, вызвав веселое 
оживление.
 О чем-то зашептались сержанты Платонов и Макеев, увлекшись, заговорили 
вполголоса. На них со всех сторон зашикали.
 – В чем дело? – вынужден был одернуть молодёжь Любимов.
 Сержанты вскочили на ноги.
 – Да вот, товарищ командир, – начал Макеев, – Платонов говорит…
 – Ладно тебе…
 – Не мешай! Платонов говорит, если бы у нас была эскадрилья футболистов, то 
они разбили бы небо, как футбольное поле, на зоны и сами расставили бы свои 
силы – центр нападения, защита…
 Договорить Макееву не удалось – грохнул дружный смех. Когда шум утих, я 
попытался отстоять сержантов.
 – А что? Ведь действительно зоны – это рационально.
 Меня поддержал Любимов. Он предложил достать блокноты и думать с карандашом в 
руках. В итоге все пришли к убеждению, что воздушную дорогу от аэродрома до 
цели необходимо в период операции разбить на зоны и держать под своим контролем.

 Так как «мессершмитты» чаще всего шныряют у переднего края, решили выслать 
туда впереди штурмовиков небольшую группу наиболее отчаянных 
летчиков-истребителей. Эта группа должна сковывать воздушного противника и при 
возможности открыть ворота через передний край домой. Истребители 
непосредственного прикрытия пойдут со штурмовиками до цели. Безопасность 
возвращения домой обеспечат патруль, высланный к заливу, и поднятое над 
аэродромом дежурное звено или пара. Договорились держать строй и вести 
воздушный бой слетанными парами. Пары же обеспечивают собственное прикрытие.
 Утром прилетел Ермаченков. Любимов доложил ему суть коллективной разработки 
прикрытия операции «Чаплинка». Генерал внимательно разглядывал схему 
расстановки сил эскадрильи.
 – А ведь вы – молодцы. А? – похвалил Ермаченков, – Честное слово, молодцы. Мои,
 да и я, признаться, до этого не додумались. Значит, ты ведешь шестерку 
непосредственного прикрытия, забираешься с Аллахвердовым повыше, ближе к «илам» 
останется четверка Минина. Не мало ли? Возможно погулять над передним краем 
хватит одной пары Авдеев-Филатов, а парой Щеглов-Николаев усилить твою группу?
 – Не нужно, товарищ генерал. Тут все продумано и каждым взвешено. Четверка 
подо мной будет сильная: старший лейтенант Минин в паре с уже обстрелянным 
сержантом Макеевым и старший лейтенант Касторный с сержантом Платоновым, тоже 
не плохим пилотом.
 – Ладно, – согласился Ермаченков. – Утверждаю.
 Прилетел на У-2 капитан Губрий, командир эскадрильи штурмовиков. Тоже батько, 
второй батько в черноморской авиации. Но это не главное, чем был знаменит 
капитан. Его отвага и боевое мастерство в небе Балтики принесли немало побед в 
борьбе с белофиннами. О нем рассказывали легенды, ему стремились подражать на 
земле, в воздухе и не только молодые пилоты, но и мы, уже имевшие какой-то 
боевой опыт первых недель Великой Отечественной войны.
 Когда капитан Губрий расстегнул куртку, на груди его сверкнула Золотая Звезда 
Героя Советского Союза. Сам же герой в это время скрупулезно и деловито уточнял 
с истребителями место и время встречи в воздухе, знакомился с тактикой 
взаимодействия в районе цели и по маршруту.
 Губрий заторопился – пора возвращаться на свой аэродром. Когда провожали его, 
невольно думалось: «Так вот каких отчаянных, храбрых ребят предстоит нам 
прикрывать завтра!» От сознания этого операция «Чаплинка» казалась еще более 
ответственной, более значимой.


* * *

 Наша четверка прилетела на передовую за две-три минуты до пересечения линии 
фронта штурмовиками и группой прикрытия. Еще на земле условились лейтенант 
Щеглов и сержант Николаев будут держаться ближе к Каркинитскому заливу на 
высоте две-две с половиной тысячи метров, мы с Филатовым – на пятьсот-восемьсот 
метров выше и восточней,
 Над совхозом «Червоный чабан» метров на триста ниже нас показались 
«мессершмитты». Двенадцать штук. Если бы они держали курс на восток, можно было 
бы отойти в сторону, чтобы не заметили. Но их нелегкая несла именно туда, где 
вот-вот покажутся штурмовики.
 Пришлось вступать в бой вдвоем – пара Щеглова патрулировала над местом прохода 
группы. Сразу решили – главное, втянуть противника в драку, задержать, дать 
возможность своим штурмовикам выполнить все что намечено операцией «Чаплинка», 
а потом… Потом, когда наши будут возвращаться с победой, как-нибудь выберемся.
 Как-нибудь выбраться не удалось. Немцы увидели, что русских всего двое против 
двенадцати. Они приняли нас за легкую добычу и каждый стремился поживиться