было. 

К вечеру наши тыловики подвезли много боеприпасов, и каждый получил хороший их 
запас. Большинство бойцов даже набивали гранатами и патронами противогазные 
сумки, выбрасывая противогазы. 

Наступавшая ночь была очень беспокойной. По автостраде под покровом темноты 
пытались прорваться бронемашины, с которыми наши пэтээровцы и противотанковые 
пушки-сорокапятки полка справились даже в темноте. 

Не могу не отметить, что минометному взводу Миши Гольдштейна здесь крупно 
повезло. Отступая, немцы бросили целый склад своих 81-миллиметровых мин. Их 
конструкция и размеры удачно подходили к нашим 82-мм минометам. Нужна была 
только коррекция дальности стрельбы из-за несоответствия калибра. Этими 
трофейными минами Миша всю ночь вел, по существу, заградительный огонь по шоссе,
 чем помог нашим противотанковым силам громить фрицев, пытавшихся проскочить по 
шоссе на бронемашинах и автомобилях. 

К рассвету на автостраде со стороны немцев показалась большая группа верховых 
на лошадях, а также пароконных повозок на резиновых колесах и даже орудий на 
конной тяге. Но встреченные сильным огнем артиллерии и наших минометчиков, те 
из них, кто уцелел, быстро повернули назад. 

С утра 26 июля гитлеровские атаки следовали с неослабевающим ожесточением одна 
за другой. В одну из них немцы бросили 24 танка и до двух батальонов пехоты. Их 
поддерживала авиация. Вздымалась земля, разрывы бомб и снарядов сливались в 
сплошной грохот. На этот раз двум или трем танкам удалось прорваться. Но и 
только. Вся остальная армада уперлась в стойкость наших бойцов и гвардейцев 
дивизии. Сражались они самоотверженно, и моральный дух их оставался высоким. В 
бою, особенно в остром, напряженном, возникает состояние какого-то опьянения 
боем, когда уже нет ни страха, ни даже опасения за себя, а только радость 
битвы! Да, как ни странно, но именно радость, безотчетная, но весьма ощутимая. 
В таком боевом экстазе часто боец даже не замечает ранений. Знаю это и по себе, 
и по многим моим боевым товарищам. 

Приведу несколько строк из военных мемуаров Н.В. Куприянова "С верой в Победу" 
о боевом пути 38-й Гвардейской Лозовской стрелковой дивизии. Конечно, о нашем 
штрафбате, действовавшем вместе с полками дивизии, здесь нет ни слова. Наверное,
 в то время на информацию о штрафбатах было наложено строжайшее табу. 

...Основной удар пришелся по 110-му полку. Вражеские самолеты непрерывно висели 
над боевыми порядками. Казалось, в этом кромешном аду никто из бойцов и головы 
поднять не сможет. Так, вероятно, думали и вражеские танкисты, которые перешли 
в атаку. 

Но стоило танкам и пехоте противника приблизиться, как они были встречены 
плотным огнем гвардейцев. По танкам наиболее эффективно вели огонь 45-мм орудия 
батареи полка... и взвод противотанковых ружей. 

Гвардейцами было отражено шесть вражеских контратак. Противник понес большие 
потери. 

Да, потерь там у противника было очень много. Но и наши потери были невиданно 
большими. Как будто нам была дана своего рода "компенсация" за сравнительно 
более слабое сопротивление немцев в предыдущие дни и за менее ощутимые потери, 
которые мы несли на прежних этапах наступления. 

Я уже упоминал, что во время войны в нашем штрафбате никогда не появлялись 
никакие корреспонденты. И после войны ни в каких из прочитанных мною военных 
мемуаров, даже в книге бескомпромиссного и прямодушного генерала А. В. 
Горбатова, не упоминалось о действиях штрафников ни на нашем Белорусском фронте,
 ни на других. Когда мне попалась в руки цитируемая здесь книга, я надеялся 
найти в ней упоминание о нашем ШБ. Ведь столько времени бок о бок в очень 
нелегких условиях действовали мы со 110-м полком этой дивизии! Но нигде ни 
слова! 

Пожалуй, этот факт тоже стал причиной того, что я взялся за перо, чтобы 
осветить незаслуженно забытые страницы боевой истории Великой Отечественной. 

Ко дню 40-летия Победы, в 1985 году, мне удалось разыскать и организовать 
встречу фронтовых друзей по нашему штрафбату. 

Встреча через сорок лет открыла нам одну истину: ох, как меркнут в памяти 
многие детали тех штурмовых, огненных ночей и дней, как время меняет прошлые 
впечатления, оценки событий. Но самое трудное, самое опасное, как правило, 
помнится до мельчайших подробностей. 

Среди немногочисленных моих друзей-фронтовиков, доживших до 40-летия Победы, на 
встречу приехал и генерал-майор Филипп Киселев, который тогда, под Брестом, был 
капитаном, первым помощником начальника штаба батальона, или ПНШ-1, как тогда