(мортирный и полевой тяжелый артиллерийский дивизион), он отвечал. Естественно, 
инаркор не мог оставаться безучастным к боевой работе артиллерии корпуса, 
которая являлась результатом технической подготовки. 

Накануне войны, в апреле 1914 г., был разработан проект нового положения, по 
которому предполагалось значительно расширить крут обязанностей инаркора в 
отношении руководства боевым применением артиллерии{153}. До начала войны 
проект не получил осуществления, но идеи, заложенные в основание проекта, 
проводились в жизнь еще до войны. 

Инаркоры привыкли в довоенное время считать своей важнейшей обязанностью 
"инспектирование", т. е. проверку, наблюдение и руководство боевой подготовкой 
артиллерии, а не боевое снабжение войск корпуса, как это предусматривалось 
неожиданно для них изданным с началом войны Положением о полевом управлении. Во 
время войны инаркоры очутились в положении "между двух стульев", - не то они 
действительно инспекторы и руководители действий артиллерии по директивам 
командиров корпусов, не то "артиллерийские каптенармусы" корпуса, как они сами 
себя с иронией называли. Первая роль им приходилась больше по вкусу, к ней они 
были подготовлены; артиллерийское же снабжение корпуса в большинстве случаев 
страдало многими недочетами{154}. 

Командиры артиллерийских бригад, казалось бы, должны были являться ближайшими 
помощниками и советчиками начальников дивизий по использованию в бою артиллерии 
дивизии и по разрешению других возникающих артиллерийских вопросов. Положение о 
полевом управлении 1914 г. совершенно не коснулось ни роли и обязанностей 
комартбригов на войне, ни взаимоотношений их с начдивами. Положение о 
комартбриге, определенное устаревшим законом 1907 г.{155}, предусматривавшим 
его обязанности в мирное время, и притом весьма неясно{156}, оставалось без 
изменений и на время войны. Поэтому командиры артиллерийских бригад не всегда 
принимали достаточное участие в боевой работе подчиненной им артиллерии. 

Мировая война резко подчеркнула могущественное значение артиллерии. 

С первых боевых столкновений выявилась необходимость в усилении тяжелой и 
создании позиционной артиллерии. В начале 1915г. генкварт ставки Данилов (Юрий) 
и наштаверх Янушкевич телеграфировали начальнику ГУГШ, что "наши войска крайне 
нуждаются в усилении тяжелой артиллерией, особенно 6-дм. скорострельными 
пушками", имея в виду "крайне важное значение скорейшего введения их в бой", и 
что "на различных театрах борьбы чувствуется острая потребность в позиционной 
артиллерии"{157}. 

Штабу главковерха с первых же дней войны, под давлением ее событий, пришлось 
столкнуться с вопросами как усиления вооружения армии, так и применения 
артиллерии в бою в соответствии с ее свойствами. За отсутствием же в штабе 
артиллеристов разрешение этих вопросов приняли на себя генерал-квартирмейстер и 
дежурный генерал штаба, обнаружив при этом недостаточное знакомство с 
артиллерией. 

Так, например, генкварт телеграммой 4 (17) августа 1914 г. просил начальника 
главного артиллерийского полигона выслать в ставку главковерха одно "орудие с 
прислугой для стрельбы по воздухоплавательным аппаратам"{158}. Эта курьезная 
телеграмма свидетельствует не только о незнакомстве штаба главковерха с 
порядком боевого снабжения - следовало обратиться в ГАУ, а не к полигону, 
занимающемуся научно-испытательной работой, но и о незнании свойств орудий: 
зенитная стрельба из одного отдельного орудия не может привести к 
сколько-нибудь ощутительным результатам. 

Или, например, наштаверх Янушкевич летом 1915 г. писал военному министру 
Поливанову по поводу дистанционных трубок к 76-мм шрапнелям: "Раз задержка с 
дистанционными трубками - надо давать гранаты: они будут срывать немецкие 
окопы"... Опять отсутствие понимания техники применения артиллерии: 76-мм 
граната малопригодна для срывания окопов, а заменить шрапнель для поражения 
живых целей она не может, в особенности при отсутствии взрывателя мгновенного 
действия, которого тогда русская артиллерия не имела. 

Указанные и многие другие примеры недостаточного знакомства со свойствами 
современной артиллерии не имели бы места, если бы в ставке главковерха и при 
высших общевойсковых начальниках с самого начала войны имелись помощники из 
вполне осведомленных опытных артиллеристов. 

Нельзя найти никаких сколько-нибудь оправдывающих объяснений, почему, например, 
даже генинспарт, возглавляющий руководство артиллерией в мирное время, не был 
привлечен с объявлением войны к службе при штабе главковерха и в первые 1? года 
войны оставался, в сущности, не у дел. 

Недочеты в организации высшего управления артиллерией обратили на себя внимание 
уже в первые месяцы войны. 

По мнению бывшего помощника начальника офицерской артиллерийской школы, 
командированного в октябре 1914 г. на Юго-западный фронт,