крайней мере по 500 выстрелов на орудие, но с тем, чтобы в течение первых 4 
месяцев войны изготовлялось ежемесячно по 1 500 выстрелов на орудие{77}. Затем 
в декабре 1911 г. командующий войсками Киевского округа возбудил вопрос о 
необходимости такого усиления снаряжа-тельных мастерских, чтобы изготовление 
патронов в местных парках закончить в трехмесячный, а не в годичный срок. 

Начальник генерального штаба, тот же Жилинский, признававший необходимость 
скорейшего снаряжения местных парков, на этот раз !(20 января 1912 г. No 110) 
уклончиво ответил на эти заявления, что прежде всего нужно довести боевой 
комплект до установленной нормы, а затем поднимать вопрос об увеличении "ормы и 
расширении снаряжательных мастерских. Ответ Жилинского заканчивался следующими 
словами: 

"Вполне сочувствуя пожеланию относительно усиления запаса патронов, полагаю 
более правильным идти к нему более планомерно, так как повышенные требования 
могут повести лишь к тому, что вопрос будет разрешен только теоретически"{78}. 

Одновременно ГУГШ возбудило вопрос о необходимости предусмотренного еще в 1910 
г. устройства в 1912 г. всех шести снаряжательных мастерских, так как только 
при наличии таких оборудованных мастерских армии могли быть снабжены патронами 
по установленной норме к концу года войны. В результате так называемой 
"междуведомственной" переписки по поводу этих мастерских они вовсе не были 
построены к началу войны в 1914 г. 

С целью увеличения готовности парков часть парков типа Б была переведена в 
начале 1912 г., путем снаряжения патронов, в тип А. Но от этого готовность 
парков в общем не повысилась, так как в местные парки на пополнение патронов, 
отпускаемых войскам на практическую стрельбу, поступали с заводов не патроны, а 
огнестрельные припасы в виде составных частей. 

Совещание начальников штабов округов, собранное в ноябре 1912 г. для обсуждения 
нового плана войны, разработанного в ГУГШ в связи с реорганизацией армии 1910 г.
, пришло к заключению, что мобилизационная готовность местных парков по 
расписанию 1910 г. не обеспечивает армии боевыми припасами после первых 2 - 3 
боев (в течение 1 - 2 мес. войны). 

Совещание пришло к следующим выводам: 1) местные парки, назначенные в 
непосредственное распоряжение армий, должны прибыть в районы сосредоточения не 
позже 40 - 45-го дня мобилизации; 2) все остальные парки должны быть 
изготовлены в первые три месяца с таким расчетом, чтобы пушечных патронов было 
к 45-му дню по 370 на орудие, на 60-й день - еще по 130 и на 90-й день - все 
остальные запасы. 

Несмотря на решение совещания, ни ГУГШ, ни ГАУ, рассчитывая друг на друга, 
никаких мер не предпринимали, и сроки снаряжения местных парков, установленные 
совещанием, остались непроведенными в жизнь. 

В июне 1914 г., когда неизбежность войны стала очевидной, состоялось несколько 
совещаний об ускорении подачи боевых припасов в армии. ГАУ стало торопиться с 
постройкой и оборудованием снаряжательных мастерских, но едва успело (закончить 
в самом начале войны устройство лишь двух мастерских (в Луганске и в Томылове). 
ГУГШ сообщило в ГАУ, что по оперативным соображениям все парки должны быть 
готовы не позднее третьего месяца мобилизации, причем половина всех парков - не 
позднее 30-го дня мобилизации и 75% - не позднее конца второго месяца{79}. 

Многочисленные совещания в 1914 г. являлись запоздавшими и не могли привести к 
сколько-нибудь действительным результатам. 

Для осуществления пожеланий, намеченных совещаниями, необходимо было провести в 
жизнь целый ряд мероприятий организационного, хозяйственного и технического 
характера, на что требовалось значительное время. 

В результате к началу мировой войны необходимое сокращение сроков готовности 
местных парков осталось только на бумаге. 

Ввиду той ужасающей кровавой трагедии, какую пришлось пережить русской армии в 
первый период мировой войны из-за недостатка выстрелов к орудиям, главным 
образом из-за недостатка 76-мм патронов, с самого начала войны посыпались на 
ГАУ и отчасти на ГУГШ тяжкие обвинения в непредусмотрительности при определении 
норм запаса выстрелов только по данным русско-японской войны, как говорили, "по 
примеру прошлого без учета вероятного будущего". 

Непредусмотрительность царского правительства России была, несомненно, большая, 
но не только в том, что неправильно были определены нормы мобилизационных 
запасов армии. Основная ошибка заключалась в том, что русский генеральный штаб 
и правительство царской России не учли, что война будет проявляться не только в 
столкновении вооруженных сил и в работе тыла армий, но и в борьбе народных 
хозяйств; что армия во время войны будет жить не на мобилизационные запасы, а 
на производительность страны. Верхи царской армии не предусмотрели того, что 
колоссальные потребности войны нельзя покрыть никакими запасами мирного времени,